— Гм… Вот дорожные знаки, — думал Куницын, погоняя телегу — зачем они? Для моей лошади что ли? Для моей лошади это не более чем дорожные знаки протеста … протеста дороги против засилья ее служителей… жрецов с полосатыми жезлами… Жезлы. Зачем они ?! Для меня это не более чем инструмент, своего рода катетер, который бы не плохо этим жрецам носить, не вынимая, в заднем проходе… И временами кажется, что они там таки есть, так как уж больно походка у них у всех весьма подозрительная… Ну, вот и поле. Пора пахать и сеять. Здесь нету ни знаков, ни жрецов, ни жезлов. Здесь реальная работа, — размышлял Куницын. Здесь сила металла вспахивает силу земли и малое зерно прорастает силой почвенной влаги. Здесь не всякая птица смеет то зерно выклевать, ибо знает — зерна потом будет больше. Вот прийдет урожай — так и клюй. Бывало поймаешь такую несообразительную птицу и объяснишь ей что к чему — глядишь и поумнела… Но без дробовика никак. Нет времени и сил для каждой птицы пояснять простые вещи. Да, сила дроби против глупости природы… Неужель без этого нельзя никак?
… Но тут Куницын заметил, что давно уже съехал со своего поля и пашет соседское, где уже все давно посеяно.
— Тьфу ты ! — крикнул Куницын в сердцах и с досады разрядил дробовик в презжавший мимо трактор. Из трактора вывалилась раненая обезьяна и подползла к опешившему Куницыну:
— Эх, что ж ты, парень! А я так хотела стать человеком! Но ты ли человек? — и померла у того на руках.
…
Этот случай сильно потряс Куницына, и теперь он работает в ГАИ и всех без разбору штрафует. Даже обезьян