Государство призвано не для того, чтобы превратить жизнь в рай, но для того, чтобы не дать превратиться ей в сущий ад.

Печальное зрелище представляет наше современное общество. В нем ни великодушных стремлений, ни правосудия, ни простоты, ни чести в нравах, словом, — ничего, свидетельствующего о здравом, естественном и энергичном развитии нравственных сил… Общественный разврат так велик, что понятия о чести, о справедливости считаются или слабодушием, или признаком романтической восторженности… Образованность наша — одно лицемерие… Зачем заботиться о приобретении познаний, когда наша жизнь и общество в противоборстве со всеми великими идеями и истинами, когда всякое покушение осуществить какую-нибудь мысль о справедливости, о добре, о пользе общей клеймится и преследуется, как преступление?

«Идея» России всегда обосновывалась пророчеством о будущем, а не тем, что есть, — да и не может быть иным мессианское сознание.

Личность не самодостаточна, она не может довольствоваться собой. Она всегда предполагает существование других личностей, выход из себя в другого.

Жалость может привести к отказу от Свободы, Свобода может привести к Безжалостности… Человек не может, не должен в своем восхождении улететь из мира, снять с себя ответственность за других. Каждый отвечает за Всех… Свобода не должна стать снятием ответственности за Ближних… жалость, сострадание напоминают об этом — Свободе…

Истина познается в свободе и через свободу. Навязанная мне истина, во имя которой требуют от меня отречения от свободы, совсем не есть истина, а есть чертов соблазн. Познание истины меня освободит. Но тут одна свобода в конце, другая свобода в начале. Я свободно познаю, ту истину, которая меня освобождает. Никакой авторитет в мире не может мне навязать эту истину.

Русский народ есть в высшей степени поляризованный народ, то есть совмещение противоположностей. Им можно очароваться и разочароваться, от него всегда можно ждать неожиданностей, он в высшей степени способен внушить к себе сильную любовь и сильную ненависть.

Наша любовь всегда должна быть сильнее нашей ненависти. Нужно любить Россию и русский народ больше, чем ненавидеть революцию и большевиков.

Прошлое призрачно потому, что его уже нет, а будущее призрачно потому, что его еще нет.

Белинский говорил после спора, продолжавшегося целую ночь: «Нельзя расходиться, мы ещё не решили вопроса о Боге».

Отрицание России и идолопоклонство перед Европой — явление очень русское, восточное, азиатское явление. Именно крайнее русское западничество и есть явление азиатской души. Можно даже высказать такой парадокс: славянофилы, взгляды которых я, кстати сказать, в большей части не разделяю, были первыми русскими европейцами, так как они пытались мыслить по-европейски самостоятельно, а не подражать западной мысли, как подражают дети. Славянофилы пробовали делать в России то же, что делал в Германии Фих…
… показать весь текст …

Любовь — горная, а не равнинная, с ней нечего делать тем, которые устраивают приспособление к равнинной жизни. Любовь нельзя удержать на равнине, она мертвеет и превращается в иное. Любовь — не жилец на равнинной жизни. В любви нет ничего статического, ничего устраивающего. Любовь — полет, разрушающий всякое устроение.

Женщина необыкновенно склонна к рабству и вместе с тем склонна порабощать.

Вера есть внутренний духовный опыт и духовная жизнь, есть возрождение души, и она не может порабощать философию, она может лишь питать её. Но в борьбе против религии авторитета, сжигавшей на костре за дерзновение познания, философия отпала от веры, как внутреннего просветления познания.

Ад нужен не для того, чтобы злые души за все получили, а для того, чтобы, принудительно загнанный в рай, человек не был изнасилован добром!

Бога отрицают или потому, что мир так плох, или потому, что мир так хорош.

Чудо должно быть от веры, а не вера от чуда.

В свободе скрыта тайна мира. Бог захотел свободы, и отсюда произошла трагедия мира.

Почему-то у нас в России все интересуются управлением и распределением, вместо того, чтобы заниматься творчеством и производством

Мещанство есть обратная сторона необузданной жажды наслаждений. Мещанские нормы — плод неверия в благородное самоограничение человека.

В сексуальной жизни есть что-то унизительное для человека