Одна тётечка купила себе обруч. Гимнастический, массажный, с инертным наполнителем (сиречь — просеянным песком). Привезла его домой и надела на себя. Обруч сел как влитой.
Теперь эта тётечка носит его на завтрак, обед, полдник и ужин. Вместо кольца на желудок. От этого польза обоим. Тётечке потому, что выходит экономия — пачка пельменей в один присест супротив двух безобручевых. А обручу потому, что никто над его вестибуляркой не измывается.
Живут обруч с тётечкой, как шерочка с машерочкой. Душа в душу

Сестра на днях рассказывала бесцветным голосом, как казнили попавших в плен отца-старика и сына.
Оба лежали на земле, избитые, с перевязанными руками-ногами, и когда им объявили, что сейчас будут убивать, отец, превозмогая боль, потянулся ногами к сыну, чтобы прикоснуться к нему.
Для бога мёртвых нет, писала Ахматова.
Пусть там, где они сейчас есть, им будет легко и светло.
Нам же — помнить, оплакивать — и жить.
В Армении объявлен трёхдневный траур по погибшим на войне.

Тавушская зима рисует грифельным карандашом наброски: промозглый туман, инейные завитки на шушабандах, хмурый перевал, молчание птиц. Дым дровяных печей тянется тонкими струями ввысь, прокладывая дорогу к небесам. Ущелье Сов засыпало снегом по самые совиные ушки — не пройти не проехать. Тихо. Тихо.

Дед Григор обмотался кусачим шарфом, точь-в-точь как в детстве, когда мама кутала его перед выходом во двор. Ступает медленно, опираясь на палку, вертит шеей, будто кого-то высматривает.
Разухабисто…
… показать весь текст …