Женщины не стареют. Они бывают юными и взрослыми.
А затем просто исчезают, тихо или пронзительно громко, кому как дано, чтобы обязательно возродиться вновь.
Когда я окончательно повзрослею, я хотела бы быть такой, как она. Случайно встретившаяся мне незнакомка.
Живая, громкая, во всем заинтересованная, любознательная, любовью искрящаяся женщина с блестящими глазами и взрослым внуком.
Стройная, тянущаяся к солнцу изящной дугой, улыбчивая и откровенная даже со случайными знакомыми.
У нее длинн…
… показать весь текст …

Проснулась утром. Потянулась.

Нет, тянуться не буду, а то закрою глаза, снова усну. Без минуты восемь. Я свободная женщина и встаю, когда хочу. А не тогда, когда того требует заведенный мной будильник. Опережу его.

Десять секунд на то, чтобы улыбнуться. Лето. Жара. Из окна веет соленым морем. И пусть море далеко, я все равно чувствую соль на улыбке. Три секунды.

Халат. Тапочки. Тапочки — лишнее, потеря времени.

Кофе. Завтрак. Завтрак в виде ложки сахара в чашку.

Тишина. Дом спит. Счастливые…
… показать весь текст …

«…Все хотят любви от других. Как будто извне она может перетечь вовнутрь, словно выпитый залпом стакан сладкого ананасового сока.»

«…Море — это не просто приятно. Море — это жизненное преимущество. Когда у меня слишком много к себе вопросов и нет ни одного ответа, я прошу помощи у воды. Не то чтобы она была говорлива и оказывалась в состоянии на все из них ответить. Но некоторые риторически смывала точно, тем самым укорачивая список.
В этом смысле жители приморского города — зацелованные солнцем и заласканные морем капризные везунчики, не всегда ценящие выгоды своей жизненной геолокации.»

Перед тем, как куда-то бежать, хорошо бы научиться стоять на месте.
Уверенно, убежденно, упрямо.
Держать равновесие, внутреннее и внешнее.
Не раскачиваться от ветра, который штурмует в любую погоду.
Не отклоняться в сторону за голосом толпы.
Не горбиться, когда она осудит за отказ.
Не ныть от ударов толкающихся прохожих.
Не толкаться в ответ, и они начнут обходить стороной.
Не использовать подаренные костыли и кем-то потерянную трость.
Не опираться на удобную стеночку, оставить ее для тех, кто у…
… показать весь текст …

«Акулу в море не утопишь. Даже если это море любви…»

Но есть то, что я обязательно запомню после кратковременной встречи или продолжительного общения и буду помнить это даже через многие годы. То, что действительно мне важно и интересно в людях, — это какой водой они наполнены внутри: прозрачной или мутной, стоячей или бурлящей, кипящей или обычной комнатной температуры. Вода из горной реки или тихого озера. Соленая или пресная, переполненная тяжелыми металлами или дистиллированная. Хочется ее пить через трубочку или большими глотками, наедине или подмешивая в гремучий коктейль, или лучше вычеркнуть данный сосуд — пардон, человека из списка любимых напитков. Вообще из своего рациона.

«…Когда у тебя пустое сердце, все время хочется набивать желудок в надежде, что так хоть чем-то наполнится весь организм. Пустое сердце — это я завернула. Конечно, для вкусного словца.»

«Когда мы признаем правду о себе, сможем попытаться стать настоящими. Животными, но все же настоящими. А может, даже и людьми»

Собираете вы чемоданы или остаетесь дома, лучшие путешествия — внутрь себя.

«Человек, упорно и беспрестанно ищущий только свое эффективное лекарство, бредущий сквозь трудные весну и осень, обманно затихающий на краткие зиму и лето, бесстрашно борющийся с правилами проживания в конкретном кондоминиуме и все же вознагражденный за свое безумие. При этом с ним осталась все та же застенчивая, бережно пронесенная через годы, слегка инфантильная улыбка и все та же приветливость голубых пытливых глаз. Шизик, одним словом…»

…Мне было стыдно и смешно. Стыд и смех часто сопровождают меня по жизни. По лучшей ее части.

«Возможно, так правильно? Вот так встречаться без слов пару раз в неделю. Говорить ни о чем, смотреть в никуда…»

Люди — это разочарованье. В массе своей. А по одному из кучки достанешь — и зацеловать хочется. И улыбнуться в постную физиономию, и рассмотреть как следует, и послушать, о чем вот это все живет: ротик, носик, мозжечок. Разноцветные, разноформенные, маленькие пуговки Земли. Мелкие, крупные, блеклые, блестящие, круглые и лишь бы как, с трещинками или стразиками, плоские, прочные, порочные. Все красивые — жуть! Так что не люди разочарованье. А те, кто не умеет их любить.

Утро второго дня принесло ощущение слияния со сказкой. Вид из окна номера и капучино придали уверенности. Выйдя на площадь Сан Марко, освещенную молодыми, но очень амбициозными лучами весеннего солнца и густонаселённую дружелюбными ко всему человечеству голубями, я ощутила невероятную дрожь по телу, ознаменованию осуществление заветной мечты. И свободу от предрассудков. Высокопарно. После Венеции я не могла изъясняться по-другому. Неустанно летающая над городом муза и меня слегка коснулась своим подолом. Пусть одна. Пусть одинока. Но так счастлива. У меня есть глаза, чтобы видеть это. Уши, чтобы слышать. Сердце, чтобы чувствовать. И целая жизнь на то, чтобы еще вернуться.

Я неистово пыталась быть равнодушной в своем самом удачном платье и черных, агрессивно подведенных глазах. Я говорила много о Дане, о своей любимейшей работе, пила неразбавленный виски и размахивала руками, пытаясь разогнать туманную картинку передо мной: ты снова рядом, снова куришь и снова мне отчего-то щекотно и больно внизу живота. Изрядно повзрослевшая, серьезная женщина, счастливая невеста, самодовольно улыбающаяся твоему то ли грустному, то ли томному взгляду. Для мизансцены — лучше грустному.

Вот она истина. Настоящая любовь познается в расставании. А то любил-любил пять лет, а как свинтила на солнце без него погреться — стара, больна и ноги у тебя кривые.

«А просто так никто не имеет права быть непохожим, не таким, как все. Или объясни, или прими таблеточку успокоительного. А еще лучше, если за твое сумасшествие кто-то готов заплатить. Хоть какую-то копеечку, которую признает хотя бы один в мире банк…»

«…А если всего один разок? Еще через два года любви к этому заведению ты станешь совсем пухленьким, и мне уже сложно будет нанизать былую романтику на твою талию. А сейчас еще что-то вспыхивает между слов, между ребер, между ног.
Когда в тебя входит прошлое, главное, не дергаться. Одно нелепое движение может превратить его в настоящее. А для будущего это все же не очень хорошо. Для моего будущего даже печально. Поэтому просто ем.»

«Мы знаем тысячу способов, как заработать деньги. Мы знаем десятки тысяч способов, как потратить их на себя, на кого-то, но все равно в угоду собственным интересам. Да и себя, случайно приклеившихся к зеленым купюрам, мы тоже можем спустить на ветер. Нам даже кажется, что мы умеем любить. Но в основном это относится к ассортименту предложенных поз и длительности выдержанных пауз между отношениями. Мы уважаем подобных себе — ловких, быстрых, наглых, скользких, толстокожих. Но не умеем, а может, и не хотим оставаться с ними надолго. Максимум, слегка замедлив скорость, — быстрое спаривание, взаимные укусы по касательной без обмена репродуктивными клетками, а иногда и без обмена номерами телефонов. Некоторые даже толком не целуются в губы…»