— Гибкости! — Она от восторга даже подскочила в кресле. — Вот слово нашего времени! Гибкость! В наши дни неуклюжая прямолинейность — порок, преступление, непростительное преступление!

Миллионы, миллиарды мыслей и чувств — вот то единственное, из чего составляется народ!

— Он не понимает женщин. Нет, нет. Он властен и агрессивен, иногда добродушен, но чаще бессердечен, понимаете? Абсолютно бессердечен, он обращается с женщинами как с куклами. Подойди, сядь, встань, прошу тебя быть пунктуальной. Если парикмахер замешкается, приходи непричесанной, но приходи точно в назначенное время. Мужчина, который требует, чтобы женщина являлась в точно назначенное время, даже если она не причесана, не понимает женщин.

Не способности — какой предрассудок! — связи решаю все.

Это редкий человек, — говорил советник медицины, — у него два неоценимых качества: умение молчать и играть в шахматы.

Середины тут нет — либо семья живет счастливо, либо распадается.

Когда миллионеры предлагают вам талер, с них надо требовать тонну золота.

Не погода самое страшное. Темнота — вот что ужасно. Северный город без света — ну, мыслимо ли! Злая шутка! Северный город вырван из царства тьмы, это дитя света. Свет несет ему жизнь, энергию, игру. На юге — вы бывали на юге? — там света не нужно: небо, звезды. Но здесь, на севере? Лишите северный город света, и он впадет в ничтожество. Отнимите у Лондона свет, и он снова станет тем, чем был, — маленьким, жалким рыбацким поселком.

Сначала я думал, что политика целиком захватила меня, но я ошибся. Это ошибка, одна из многих в моей жизни. Раз я сам ничего не вправе решать, политика не может удовлетворить меня.
У меня нет идеалов, которые бы меня захватили, нет веры, нет бога, у меня ничего нет. Видите, как я беден!

Три года фронта, три года — одни мужчины. Черт знает что! Год в госпиталях — почти та же картина. Каждую хорошо одетую женщину — на других он и не смотрел — дерзкий взгляд его мгновенно охватывал с ног до головы. Ни одно маленькое ушко, ни один башмачок, ни одна талия, ни один локон не оставались незамеченными. Та крошка, например, заурядный товар! А вот та малютка, внешне ничем не примечательная, полна неожиданностей. Темноволосая же, которая тотчас широко раскрывает глаза, едва заглянешь в них, — чувственное создание. А эта робкая, бледная, прячущая взгляд терзается жгучими желаниями. Она мгновенно все поняла.

Что ж, он готов действовать! Другого пути для него нет. Ему еще неясно было, каков же этот избранный им путь: он простирался перед ним как улица, окутанная утренним туманом. Но знал: он приведет его к цели.

Представительность — всё!

Французы отсекали головы дворянам, потому что те никак не хотели понять, что третье сословие тоже имеет свои права. Они этого просто не постигали.

Нам неизвестны мысли людей.

Одного движения его бровей достаточно, чтобы люди говорили или умолкали. Но в обществе ведь каждый считает, что он может говорить когда и сколько ему угодно, и так громко, как ему вздумается. Да, именно, так громко — это главное. Одну минутку…

«Совсем как в семидесятом, — думал он, — когда мы все боялись, что попадем в плен. Наш генерал сказал нам только: „Щенки!“ Да, больше ничего. Так и нынче. Достаточно лишь взглянуть на его лицо. Никакой тревоги. Ни малейшей… кхе, кхе…»

Перед его глазами проходила вся его неудачная жизнь с ней. «Или все женщины так меняются после замужества? — думал он. — Может быть, в браке, когда цель уже достигнута, проявляется их подлинная сущность? Может быть, легкомысленные становятся мотовками, а более хозяйственные — ведьмами? Кто знает!»

«Красивые мужчины склонны к легкомыслию, — пронеслось в его мозгу, — а он слишком красив и обходителен, чтобы быть серьезным и искренним».

Он рассказал, что родом из маленького городка, где «Козы и гуси разгуливают по рыночной площади». Он так и выразился. В высоких сферах сразу поняли, что это неподходящее место для развития его дарований и вверили его попечениям этот прекрасный город.

Во-первых, твердо установлено, что она вечно мучается от недостатка денег. Во-вторых, она умирает дома от тоски, и, в-третьих, необходимо что-то предпринять.
Остается одно: самой добывать деньги. Деньги теперь валяются на улице — так по крайней мере все говорят, — миллионы носятся в воздухе. Может быть, пойти в киноактрисы? Блестящая идея, но, к сожалению, невыполнимая. Нужно — что за чудесная музыка, сколько в ней жизни! — нужно иметь связи. А что скажут в обществе?.. Нет… Впрочем, что касается общества, то за него она… вот столечко не даст!