всё, что было в Вегасе, остаётся в Вегасе.
тоненькая девочка, смех и две слезы.
он забыл, задумался, он устал, забегался.
это одиночество учишь, как язык:
овладеть без практики — разве что в теории.
взрыва ли большого, маленького ли?
сердце у мальчишки — с пол-аудитории,
сердце у девчонки — с полторы Земли.

всё, что было в Питере, остается в Питере,
всё, что было до, остаётся до.
ре,
ми,
фа,
… показать весь текст …

Просто запомни себя влюбленной. Вот как сейчас.
Когда сплошная terra incognita — твой мерзавец.
Когда ещё никак на нём не сказалась.
Потом в костяшках к самой себе побелеет зависть.
И каждый раз — ну конечно, последний раз.

Фотографируй, каким красивым открылся мир,
свою улыбку, что наподобие Гуинплена,
и как проблемы ломаются прутиком об колено,
запомни прочно, как ты минорна, как ты манерна,
врежь в память этот двухдневный-трехдневный миг.

Никто тебя не научит так жить и ждать,
та…
… показать весь текст …

В Интернете есть ролик про бабушку и Альцгеймер, и не то чтоб его невозможно смотреть без слёз. Человек живёт по закоротившей схеме, человек не воспринимает себя всерьёз, собирает углы и по ним собирает крошки, и одно из имён господних твердит, твердит, не отличает вилку от, скажем, ложки, и ногами вперёд выносят ему вердикт. Эта старая женщина роется в старых сумках, и сберкнижка воспоминаний горит в огне; эта старая женщина роется в старых сутках, и плодами Тантала память плывёт над ней. Непон…
… показать весь текст …

она мечтала о жизни-фильме. и фильмы были, и жизнь была — но по отдельности. ели, пили, и пустота из глазниц текла. она красива была, бесспорно. глаза — как лампочки Ильича. ей предлагали сниматься в порно, и выйти замуж за богача, ей предлагали сердца и руки, дарили кольца, стихи, шелка, ей обзавидовались подруги, но — хоть румянец бы на щеках!.. молчало сердце. глаза тускнели. в руках ломались карандаши. хоть раз бы сказка случилась с нею, хоть кто поступок бы совершил. все эти деньги, примочк…
… показать весь текст …

и вообще, вообще, во-об-ще не трогают, приобнять-увидимся-позвоню, над тобой смеётся луна двурогая, превращая улицу в авеню. над тобой хохочут снежинки юные, упадут, растают, а смех звенит в голове гитарою семиструнною, солнышком, болеющим за «Зенит».

а вот ты собой представляешь месиво, смех и грех, антикварный салон обид, и куда ни пойдешь, всё тебе невесело, пусть тебе семнадцать не дать на вид, а как будто уже пятьдесят с копейками, столько прожито-высмотрено-смешно, что тебя не спасти уже…
… показать весь текст …

Первое расставание это боль,
Непостижимая золотому Будде.
Кажется, целый мир поделён на ноль,
Нет ничего страшней, никогда не будет.
Что, если первому стать суждено вторым?
Что, если дальше, третьим, четвертым, пятым?
Снова менять станции и дворы
и выбирать каким травануться ядом?

Страшен не сам крайний, сухой щелчок
Ножниц на соединяющей алой нити.
Сколько ты будешь болен и обречён?
Справок не выдаём, вы уж извините.
После первого раза ты думал, что
… показать весь текст …

Второе августа, говорили, пройдет дождем.
Мой зонт в общественном транспорте был покоцан.
Семья не вышла из дому: «Подождем
другого солнца».

А я пошла средь почерневших церквей зонтов,
и в них стучало клавиатурой на телефоне,
и в них послышалось сразу, наверно, сто
дарк-рок-симфоний.

И где-то бабочка, хрустальным крылом взмахнув,
на том конце разбудивши землетрясенье,
рассыпала на обрусевшие пряди хну
с душком осенним.
… показать весь текст …

Вы не рады мне.
Будто я — террористка с бомбой
и подброшу ее Вам в сумку, что на плече.
Или с ног собью
хитромудрым японским комбо.
Потому что я в шапке,
как у Команданте Че.

Я гораздо хуже
всяких там террористок.
Я готовлю Вам лично атомную войну.
Мои люди
под видом скромненьких интуристок
пробираются в Вами созданную страну.
… показать весь текст …

Дай нам слабости съехать из вчера да в сегодня,
преисподне лето сменить на Лето Господне.
Смелости окрестить и наречь нашим
все то, о чем и на исповеди не скажем.
Не любви на вес золота, но наоборот —
на вес любви золотых широт.
Дай нам сил иногда не думать чрезмерно много,
чтобы жить — как переставлять за ногою ногу,
безусловный рефлекс, а не условные годы
твоей свободы, моей свободы, любой свободы.
Пусть предлогом застыть, замереть и остановиться
будут не чьи-то ежовые рукавицы,
а цветочные реки, которые пахнут так, что
ощущаешь, что в них не стыдно войти и дважды.
… показать весь текст …

Мириада таких немыслимых километров
между мной и тобой лежит, словно острый нож.
Ничего или всё. Презревшая полумеры,
я огонь развожу и знаю, что ты поймешь.
Дело не в недостатке времени, крыльев, денег
на билет до земли, где солнце с утра встает.
Только за вторником следует понедельник,
если залпом пить молоко и гречишный мед.

Не умею бежать. Ни трусливо назад, ни с места
подорвавшись, рвать ленту финиша всей собой.
Я возьму себя в рифмы, как подобает тексту,
не уронив ни лица, ни с…
… показать весь текст …

— Хочешь, я научу тебя говорить,
что не под силу ни одному врачу?
Хочешь, будем чувствовать жизни ритм
вместе? Хочешь, я тебя приручу?

Вечер любуется нами во все глаза —
пьем эти взгляды, как васильковый чай.
А у моего Лиса в глазах гроза, предупреждает:

— Не надо. Не приручай.

А у меня слезы в глазах дрожат,
в пальцах сломался новенький карандаш…
Лис продолжает — не мне ему возражать —
… показать весь текст …

Не кричу «Будь моим!» — онемели от холода губы.
(Я давно осознала — слова ничего не решат).
Я согреться мечтала давно —
автостопом до Кубы,
А теперь согревает меня твой
поношенный шарф.
Не вцепляюсь в рукав. Разучилась
просить — «оставайся».
Я умею приказывать. Только тебе —
не хочу.
Это после тебя я увенчана венским
вальсом?..
Он звучит в голове. Мне пора
показаться врачу?
… показать весь текст …

Я скоро приеду, жди меня.

Я спрыгну с подножки поезда, своим необычным именем твои украшая новости. Мы будем пути нанизывать, чужие миры захватывать, канатами и карнизами чертить на окошках матовых таинственные знамения, колдуя другим бессонницы, и все-таки, тем не менее, не мучаться мукой совести. Взахлёб упиваться крышами, сидеть на игле безумия, и я волосами рыжими сгорю на костре Везувия.

А хочешь, все будет взорвано? Мосты, электрички, здания, цветы, что людьми не сорваны, провалены партзадания? А хочешь, мы противправильно придумаем что-то заново? Дороги меня за край вели от мира, когтями драного, закаченного под креслице, отделанного под кашицу. Моё альтер-эго крестится, даже когда не кажется.

Я скоро приеду в город твой. Мне хочется доказательства — и если совсем уж коротко, тебявмоюжизньвмешательства.

Кликни, если любишь сплин и просто любишь

Чай очень вкусный. Спасибо за утро.
В рот — сигарету. В наушники — Сплин.
Ты — это что-то чуть более мудро,
Чем предыдущие.

Три,
два,
один.

Знаешь, опять двадцать пять. Мне подарят
Рифмы к слезам и морозам. Хи-хи.
Я бы носила с собой календарик,
… показать весь текст …

покажи мне то время, где я сильней, чем сейчас.
это сто сигаретных пачек тому назад,
это два институтских курса и школы часть,
это те, еще неподкрашенные, глаза.

покажи мне то время, где я еще не люблю
никого, кроме мамы и палевого кота,
где часов по двенадцать дома стабильно сплю,
это детское время без «если» и без «когда».

покажи мне то время, когда мне тринадцать лет,
и четверки мои — наивысшая из проблем,
я не думаю о парнях, о добре и зле,
и не еду грехи замаливать в вифлеем.
… показать весь текст …

Моя Любовь говорит негромко. Но слышен стекольный звон.
Она привыкла стоять в сторонке, когда её гонят вон.
Она не плачет в рукав, когда на неё орёт адресат.
По самым наипоследним данным, она не пойдёт назад,
как бы ни гнали её оттуда, где она видит Дом.
Моя Любовь говорит: «Не буду откладывать на потом».
Она отпивает из всех бутылок, поэтому так честна.
За ней след в след и дыша в затылок, вступает в права Весна.

Моя Надежда, как дошколёнок, не пишет ещё слова.
Она в зелёном для всех влюблённ…
… показать весь текст …

— Да, я с тобой. Конечно, я с тобой.
— Куда угодно. Хоть в смертельный бой.
— Склони главу же на моё плечо.
— В любой момент звони, хоть ни о чём.
— Я руку помощи подам тебе всегда.
— Что б ни замыслила — отвечу сразу «да».
— Ты для меня, запомни, весь-весь мир.
— Тобою восхищаюсь, мой кумир.

Все это очень мило. Словеса
С ушей лапшой свисают, как сережки.
Но у Фемиды — пылью на весах,
Все это — показуха понарошку.
Когда мой мир мне кажется так хрупок —
… показать весь текст …

Блаженны ждущие в далеких городах
и не осточертевшие друг другу.
Им не носить печатей в паспортах,
но каждый сон —
да будет ждущим в руку.

Весна выкатывает изо рта
последний снежный ком, идет по кругу
и ставит двойки в дневники
и в угол,
не достигая Площади Труда.

Блаженны прячущие имя между строк
акростихов,
… показать весь текст …

Доставай перочинный нож
и вскрывай же свое подреберье;
на разделочной досочке сердце свое распластай.
И вотри бертолетову соль,
и рассыпчатый черный перец,
так похожий на сажу горелых останков моста.

Мелко режь, чтоб финальный продукт был на славу поджарист;
аккуратно клади в дрессированный Вечный Огонь.
(В первый раз даже шеф-повара этих блюд облажались),
но не бойся, переворачивай и раздраконь

этот глупый кусок розоватого и сырого
человечьего мяса, умеющего стучать
… показать весь текст …

дети чувствуют так, как взрослым уже не светит.
только греет — порой холодным и злым теплом.
я была бы с тобой, но пишу тебе не за этим.
я пишу тебе за рабочим своим столом.

я из взрослых. увы. работающих. курящих.
не умеющих верить в сказки и чудеса.
этот текст — как возможность снова быть настоящей
на счастливые и недолгие полчаса.

дети не представляют, что может ещё быть, кроме
просто держаться за руки, обнимать.
и не пишут посмертных записок венозной кровью,
и не знают, что полная версия «…
… показать весь текст …