Гл3

Утро выдалось чудесное. Пробежка до озера, бросок разгорячённого тела в прохладную воду отсек враз все мысли. Восторг, радость пришли им на смену, тело скользило в воде, словно рыба в родной среде. Наплававшись вдоволь, чувствуя прилив сил, Игорь готов был своротить и горы. Вернувшись домой, принялся заготовкой дров для шашлыков. Он ещё весной спилил старую вишню. Аромат дыма должен придать мясу особый привкус. Окатил себя парой вёдер прохладной воды. Растираясь махровый полотенцем, думал о странности жизни. Жизнь открывалась совсем с другой стороны. Всё, что раньше считал окружающим миром, элементарным, само собой разумеющим, оказалось лишь верхушкой айсберга. Ворвался неожиданно с улочки ветерок, зашелестел листьями деревьев, кто-то настороженно разглядывал его сверху. От этого взгляда пробежали по спине мурашки. В такой позе, стоящим посреди двора и глазеющим в небо, запрокинув голову, и застал его Виктор. Он сразу понял, что происходит с другом, но сделал вид, что ничего не заметил. Радостно похлопали они друг друга по плечам, перебрасываясь шутками, перетащили из застеклённой веранды в сад, в густую тень яблонь, плетёные из ивовых прутьев стол с парой кресел, особую гордость матери, теперь уже и Игоря. За всеми этими приготовлениями время пролетело быстро. Отдав должное мясу, закускам и водке, попыхивая сигарами, как бы показывая, что ничего с ними и не произошло особенного, просто два нормальных мужика устроили пикник на природе, кайфуют, получают удовольствия и от пищи, и от взаимного общения. Но каждый чувствовал, что дальше в их жизни будет всё по другому.
Ну что ж, — наконец промолвил Виктор, — похоже мы оба чувствуем, что
надвигаются какие-то события. Во что же мы с тобой вляпались, друг? Но то, что вляпались, да по-крупному, это факт. Давай сверим своё понимание сего невероятного, и пока непостижимого.
Я думаю, вот сколько тысячелетий человек существует, он постоянно сталкивается
с неким явлением пугающим его. Природные явления бывают порою и грозные, и смертельно опасные, но они для него были реальностью, на них надо было в первую очередь реагировать, а жив останешься и обдумать потом, к смерти человек всегда относился фатально, она была везде. Но вот видения почему-то у него вызывали ужас. Если от реальной опасности человек спасался бегством или принимал её вызов, то видения его парализовывали, да ещё накладывали обет молчания. Но всегда находился среди людей кто-то, как-то преодолев свой страх, понимающий, что из этого можно извлечь выгоду. Человечество всегда было обречено вынашивать разные религии.
Правильно, Игорь, — согласился Виктор, — не ко всем видениям подобрали слова,
так это и понятно, ведь слова и объяснения всегда подбирал тот, кто желал иметь выгоду с этого, зная, что все будут молчать суеверно, ведь это же власть над людьми. А то, что не было названо словом, пугало, и даже вселяет ужас, становилось запретным, запредельным. И люди принимали охотно сказки, думая, что видят либо рай, либо ад, и их уже не побуждало заглянуть за черту обозначенного.
Получается, что возможности человека намного шире, но кем-то поставлены на среднюю величину, что становится опасным для него даже беглый взгляд за заложенные отметки, да и само общество рьяно следит за инакомыслием. Пункт номер один мы с тобой обозначили.
А далее, почему именно мы? Надо полагать, что артефакты, подобные письму из архива, разбросаны по многим местам, а вот случай обратить на них внимание попадает не каждому, может находят их куда чаще, или интереса не проявит, или перепрячут, а то и выкинут, уничтожат, от греха, мол, подальше. Я ведь тоже сжёг рукопись, — печально добавил Виктор.
Во всяком случае мы с тобой среднестатические человечки, волей случая или
стечением обстоятельств, всё же заинтересовались, обратили внимание, и готовы идти дальше. Тогда пункт два будет выглядеть так: и человечество в нынешнее время стоит на пороге чего-то невероятного.
Ну я бы человечество не трогал, нам бы с собой разобраться. Не знаю, выбрался
бы я один из того депрессивного состояния, не появись ты? Или до конца дней оставался молчаливо-задумчивым отшельником? Повезло мне с тобой.
Что же, одна голова — хорошо, а две — лучше! И мы, похоже, не одиноки. Если
допустить, что первый шаг — понимание религий, второй — дерева, то должны и другие шаги допуска к хранилищу. Вполне допустимо, что есть люди, пусть единицы, да прошедшие дальше. Как бы сейчас рукопись пригодилась, эта женщина прошла, видимо, не один шаг. Даже трудно представить, кем она стала.
Да, такие должны быть, что видят глубже и дальше. Они то проявляют себя в жизни, то уходят в подполье, понимая, что эти знания не для всех. Сколько же они скопили его за века? Нет, они не скрывают его, оно лежит на поверхности, но доставалось одиночкам, если они и встречались друг с другом, так и оставались одиночками. Может время одиночек проходит?
И такие люди всегда вне конкуренции, они не могут быть носителями зла, —
задумчиво произнёс Виктор, — повивальные бабки человечества, несущие добро, саму жизнь? Но кто же тогда носитель зла?
Думаю, на таких планетах, как Земля, не может быть чистого зла, оно где-то там в глубине Вселенной. Хотя вряд ли это так. Скорее всего это взаимосвязанный Процесс, запускающий если не всю Вселенную, то нашу Галактику уж точно. Как Инь и Янь.
Вспомнилась простенькая игрушка из детства. Через пуговицу с двумя дырками
пропускается нитка, концы её связываются, надеваются на два пальца, несколько вращательных движений и играй ею как на гармошке, да и нитка в этот момент любой лист бумаги распилит. Может галактики, в том числе и наш Млечный Путь, что-то навроде той игрушки, и кто-то, или что-то дёргает их за верёвочки, раскручивая маховик Галактики, про Вселенную уж и помалкиваю.
Так что представление жизни, её души деревом не совсем верно, это всего
лишь шажок к Вечности.
Нам бы его пройти, не сжечь мозг, не свихнуться. Ну что, пойдём дальше?
Может как раз к нашему случаю и говорится, «Стучите, просите и вам отворят и подадут».
Друзья рассмеялись и вдруг оба одновременно вздрогнули и переглянулись. Каждый почувствовал, что по спине кто-то провёл мохнатой лапой. И прикосновение это было не неприятным.
Кажется на нас обратили внимание?
Или мы одурачили самих себя, и пора бежать в церковь замаливать грехи, не ставь
себя, мол, наравне с Богом.
Но разве стремиться к Богу — грех? Если мы и создания Божьи, вечные его дети, то нет и никакого греха, что ребёнок хочет познать своих родителей.
Друзья ещё посидели немного, в основном молча. За разговором и не заметили, что давно стемнело. В чёрном небе радостно мигали звёзды, молочной рекой струился Млечный Путь. Величавая, завораживающая картина, но всего лишь частично проявленная. Какая же она вся во всём своём проявлении?
А ведь в этом нет ничего мистического, — вставая, произнёс Виктор, — это и есть
дар человеку: познать себя, мир, мироздание, быть не самим Богом, а его подобием.
«Похоже, в нём просыпаются знания из рукописи», — подумал Игорь, прощаясь с другом.