Растерзана радость моя голодающим зверем.
Ни стона, ни визга, лишь хруст леденящий до ломки.
Мы каждый себе на уме, каждый всё-таки верил
В молчанье на слове «люблю» или в отклик негромкий.

Мы сказки писали, плеснув наслажденья в чернила,
Вдвоём обнимая перо, заложив рука в руку.
Я все свои рейсы к другим островам отменила
И ты все маршруты по странам-чужачкам профукал.

Мы спали в обнимку, держась на дистанции вздоха
В четыре мучительных тысячи рвов-километров.
И можно любовью назвать неприкрытую похоть,
И можно прикрыть, но любовь не развеешь по ветру.

И можно на утро звонить, как ни в чём не бывало,
Как будто никто не истёк прошлой ночью слезами.
Я плавала плохо, но так далеко заплывала,
А ты не спасатель всегда был спасением занят.

К счастливым приметам — заканчивать фразы друг друга.
К несчастью — разбиться на мелкие атомы грусти.
Мы были похожи на сладких в медовый супругов,
Нашедших ещё не рождённое счастье в капусте.

Мы были похожи и были чисты, как две капли,
И даже когда принимались за грязные игры.
Разлука безжалостный зверь — свежей нежностью капни
И радость по следу найдёт, чтобы сердце ей выгрызть.