Едем… Ракитник, боярка с пичугами,
Тоненький лед на переднем стекле.
Снежная трасса, деревня Чечулино,
Крепкие руки на старом руле.
Здешние трассы не давлены Джипами,
Джипам до трактора — нос не дорос.
Может, в такой же избенке задрипанной,
То есть, в хлеву — народился Христос.
Бедность — она по-библейски приманчива,
Только вот — издали, как монастырь.
Вон Магдалина с красивым пацанчиком
Ведра несет и хайлает: «Упырь,
Сволочь ты, Ёська! Как шлепну сандалией!
Братьев не слушашься, вечно война!»
Мальчик Иосиф, гляди, не продали бы…
Было уж… кровь по отцу не одна.
В это Чечулино — в августе, летом бы…
В сено… так бабочек тянет на свет.
Как же я рада — тебе фиолетово,
Что в Интернете я типа поэт.
Хочешь, отдам, что тревожит и дергает:
Письма солдат и Цветаевский гвоздь,
Песни бурлацкие, волглые, долгие,
Воланда — видеть его довелось,
Смертную Каму, решеточки черные,
Бабкины вопли — слыхать за версту?
Нет. Не отдам. Есть фиговины чертовы —
Лишь одному по плечу. По хребту.
Да и ваще — если руки мужицкие
Крепко и верно лежат на руле,
Дети, дрова и боярка с синицами
Лучше стихов на жестокой Земле…