— Лев Михайлович! — представился мне мой сосед по комнате (дело было в санатории «Красноярское Загорье»). И зачем-то добавил: «Майор в отставке».
— В каких войсках изволили служить, товарищ майор? — спросил я. Товарищ майор сообщил, что он артиллерист, был начальником вооружения.
Представился и я, порадовав соседа, что тоже офицер в отставке. Правда, всего лишь лейтенант. Но старшой.
— Вот и чудненько! — ласково сказал Лев Михайлович, отечески глядя на меня с высоты своего майорского положения. — Надеюсь, будем жить дружно?
— А отчего же не пожить? - не менее дружелюбно ответил я соседу.
Пока туда, сюда — наступил вечер. Сходили на ужин, посмотрели телевизор, дружно поругали надоедливую рекламу, особенно того придурка, который, плавая на резиновой камере, обзвонил полстраны, жизнерадостно сообщая всем: «Прикинь, а я на море!».
Стали отходить ко сну. Михалыч (условились, что я буду называть его так) как бы между прочим сказал:
— Слышь, старшой, я ночами… того, иногда разговариваю. Раньше спал молча, а вот года два как стал разговаривать во сне.
— Да ради Бога! — успокоил я его. — Может, чего интересного расскажешь.
Слышу, Михалыч почти тут же захрапел. Не заметил, как заснул и сам — день был утомительным, одна пятичасовая дорога на автобусе от Красноярска чего стоит. И снится мне… И снится такое, что даже неловко об этом говорить. И тут я буквально подлетаю на своей кровати от оглушительного рева:
— К-куда? А ну назад! Смирррр-нааааа!
Сделав руки по швам еще в воздухе, я опять рухнул на кровать. Она, и без того расшатанная, жалобно взвыла всеми своими сочленениями. Дрожащей рукой нашарил пимпочку ночника и включил его. Михалыч сидел на кровати и строго смотрел на меня невидящими глазами. Я понял, что он продолжает спать.
— Я кому сказал? А ну подойди ко мне! — также громогласно потребовал майор.
— Да пошел ты! — рявкнул я в ответ и потянул из-под головы подушку, чтобы привести ею Михалыча в чувство. Но Михалыч вдруг часто заморгал и с удивлением спросил:
— А ты почему не спишь?
От возмущения я захватал ртом воздух, не найдя что сказать. Да и что тут скажешь, если человек, похоже, абсолютно не знает, что с ним происходит во сне. Или знает, но ничего с этим поделать не может.
— Спи давай! — ворчливо сказал майор, откинулся на подушку и тут же захрапел.
У меня, естественно, ни в одном глазу. Взял книжку, тупо стал перебегать глазами со строчки на строчку. Прошло пять минут, десять… Михалыч продолжал мирно похрапывать. «Может, все на сегодня?» — с надеждой подумал я. Но заснуть не мог — разболелась голова. Полез в прикроватную тумбочку за таблетками.
— А ну поставь ящик обратно! — скомандовал мне кто-то в спину, и я от неожиданности чуть не сел на пол. Оглянулся — Михалыч полулежал на постели, облокотившись на подушку, и, как и в первый раз, открытыми, но невидящими глазами строго смотрел на меня. — Ишь, повадились таскать тушенку! Где накладная?
«Ага, понятно, какой ты начальник вооружения! — смекнул я. — Продскладами ты командовал, а не снарядами». Сам же смиренно сказал Михалычу:
— Есть поставить ящик на место, товарищ майор!
— То-то же! — удовлетворенно сказал Михалыч, упал на подушку и захрапел.
В эту ночь мне пришлось вставать еще раз — под утро я оттащил Михалыча от выхода на балкон: оказывается, он собрался в туалет, да перепутал двери. Представляю, какую бы он сделал кучу, шлепнувшись с восьмого этажа!
А утром, когда я рассказал майору, чего он вытворял ночью, тот мне не поверил. Но задумался. Я же, даже не позавтракав, устремился к администраторше с просьбой отселить меня от горластого лунатика куда подальше. По возможности — в отдельный номер, за очень дополнительную плату. Но накануне случился массовый заезд отдыхающих, и все номера оказались забиты под завязку.
— Хотя нет, в двухместном номере на четвертом этаже только что освободилась коечка, — сказала симпатичная «ресэпшен», сердобольно выслушав мой сбивчивый рассказ о бессонной ночи. — Но, боюсь, вам это не поможет: там живет такой храпучий дед, что от него уже съехало двое соседей. Думаю, и третий скоро придет проситься переселить его. Так что потерпите немного, пока мы что-нибудь для вас придумаем.
Ну, думаю, ладно, потерплю. А пока пошел в аптеку и попросил что-нибудь успокоительного. Без рецепта, разумеется, мне ничего не дали. Но посоветовали купить беруши — ушные затычки из мягкой резины. В следующую ночь улегся спать с заткнутыми ушами. Да что толку — опять проснулся от вопля Михалыча, хотя и несколько приглушенного благодаря берушам. В этот раз бравый старик с кем-то дрался во сне — сидя на кровати, махал кулаками и громогласно издавал боевые кличи. И тут меня осенило. Михалыч, даже если он и интендант, но все же военный, и субординация, воинская дисциплина для него не должны быть пустым звуком. Надо попробовать пробиться до его сознания с этой позиции. И я зычно скомандовал:
— А ну тихо, майор! Перед вами генерал! Руки по швам, и чтобы ни звука мне до утра! А то сделаю из тебя капитана!
— Есть, товарищ генерал! — сдавленным голосом ответил Михалыч. Он вытянулся на кровати, сделал руки по швам и негромко, деликатно засопел. И в эту ночь уже не будил меня своими дикими криками.
Утром спросил майора:
— Ну, как тебе спалось, Михалыч?
— Ты знаешь, кошмар снился, — пожаловался Михалыч. — Будто вызвал меня к себе на ковер наш командир дивизии генерал-майор Семисынов и такого фитиля мне вставил, что до сих пор жутко. А за что, так и не сказал!
Я не ушел из номера — подобранный мной к отставному майору ключик действовал безотказно. Как только Михалыч засыпал — а он засыпал всегда первым, я командовал ему от имени неизвестного мне генерала Семисынова вести себя ниже травы, тише воды — и отставной майор обиженно и тихо, а главное, бессловесно сам спал всю ночь, и мне давал высыпаться.
Расстались мы почти друзьями.