Не блестит монетками тройка привычных лун.
Страх когтями скребёт по невидимому стеклу.
Человек выходит на чёрный и влажный луг.
Никого вокруг.

Человек повторяет себе: «теперь не струсь»,
и глядит на клубка волшебного шерстяную нить,
и разбитой лютней, и смехом та нить звенит.
И холодная дымка вьётся змеёй над ним
точно сизый нимб
на незримом дрожит ветру.
Ничего вокруг.

Только ужас всё тянет десятки костлявых рук,
кусачий, злой,
и снимает с кожи прошлое за слоем слой,
как яблочную кожуру.
Никого вокруг.

человек среди трав на помощь зовёт вотще.
ничего человек не видит в тумана плаще.
Никого.
Вокруг. Нет.
Вообще.

А потом загорается призрачный свет в его груди,
сквозь него не мигая человек беспокойно глядит,
взгляд безумен, дик.

И выходят из света того волк, и медведь, и бык.
Разлетается пухом книга людской судьбы.
По-весеннему мир становится зелёным и голубым.
Человек становится большим, большим, чем был.

Воспаряет вверх
оставаясь в гнилой траве.
больше, больше становится чем человек.