Наступит день —
ветра заговорят,
внезапно оживут стихи и вещи,
а каждый сон преступно станет вещим,
под белою рубахой плавя март…
Ты спросишь взглядом пристальным: «Зачем?»
Я выдохну в ответ:
— О, ччч-чёрт! Не знаю…
зачем весною почки набухают,
не смятые моралью скользких тем?
Спроси у них…
срезая бересту,
напейся, исцелись прохладным соком.
Мигнёт экран светло и синеоко,
и тут же оцифрует наготу…
Вот лист души —
как прежде чист и бел…
Ты тратишься, но веришь:
«не убудет»
Апрель готов без вычурных прелюдий,
шутя, девчонке сделать вери вел.
Она в ответ ногами оплетёт,
как будто подтвердив:
«ты пойман, парень…»
и будет до утра тебя кошмарить
сквозным чередованием двух нот.
Усиливая бешеный огонь
горячим и прерывистым дыханьем
пока вселенский мрак прохладной спальни
не вскроет крик,
помноженный на боль.
А миг спустя ты сам сойдёшь на нет —
излившийся, поверженый, распятый,
и я тебе со лба сдвигая пряди,
шепну на ушко нежно:
«мой поэт…»
Прими как дар и пламя, и озноб —
не думай ни о смысле, ни о шансах.
Душа моя разложена пасьянсом.
Но ты игрок…
в ответе за исход…