мой не бог — моя не боль, не твоя забота,
в синем небе жёлтый ноль светит. Для кого-то
светит лучшей из планет, самою горячей…
Это значит, что…
Да, нет…
Ничего не значит.
Ретушь, пустошь, россыпь, тушь… чёрная лутоха…
От чужих потёмок душ становилось плохо,
разве что родным рукам позволялось звонко
прочитать по синякам — библию ребёнка.
Это сказки для тупиц.
Умные смеяться
перестали. В стопке лиц некого стесняться,
кем ты здесь не притворись, за колючкой круга,
мой не страх, моя — не жизнь, не твоя заслуга.
Ты на взгляды был не скуп и вставлял как шкалик:
остановка, лавка, труп, наркоман виталик.
Вот тебе искусство! На! Мюнстера? Гравера???
С кисти капает слюна. Голодает эра.
Плакал, выкал, зимовал, горечи и встречи,
кто по-божески взимал, жил — по-человечьи,
а без меры на гора совесть оскорбилась.
Я хотела до хера…
Вот и поплатилась…
Поцелуй меня в глаза. Поцелуй в ключицу.
У меня внутри гюрза скрещена с синицей,
с плеч моих сползает плех всех надежд и… знаешь —
не лети со мною вверх, если понимаешь…