С точки зрения пиара, уничтожение санкционных продуктов — крайне невыгодная тема для правительства. Если отвлечься от всех доводов за и против, это попросту нехорошо звучит, тревожно как-то и неуютно. Пробуждает зловещие ассоциации. Наконец, провоцирует народные массы на бурный поток самопального креатива. Это крайне важный момент, поскольку популярность новости в наше время определяется главным образом тем, насколько легко ее вышутить.
Тема сожжения еды дала критически настроенным гражданам повод снова прокрутить, казалось бы, начисто заигранную пластинку — полонез «Прощание с хамоном». Впрочем, сам хамон, как истинный интеллигент, прямо как Маша Слоним какая-нибудь, прощается и не уходит: за год контрсанкций его запасы на складах так и не истощились, причем он, стервец этакий, практически не портится. Но отчего ж еще раз не попрощаться, если очень хочется?
Множество относительно молодых людей вдруг отрастило себе блокадные воспоминания. Блогеры пугают друг друга «продуктовым холокостом», ужасаются «передвижным крематориям для еды». Переключение на привычный мотив грядущих репрессий происходит как бы само собой: «Сегодня они жгут продукты, а завтра будут сжигать книги».
От воображаемых костров из книг уже совсем недалеко до воображаемых аутодафе времен инквизиции, и вот уже неравнодушный потребитель довольно поглаживает животик, авансом ощущая себя на месте Джордано Бруно. Меня, меня, такого прогрессивного, скоро сожгут, как какой-нибудь сыр бри! Чем не моральная компенсация за отобранный пармезан?
Но, между прочим, эти страшные картины на многих действуют — и вот уже 250 тыс. граждан подписали сетевую петицию: не губите продукты, отдайте их лучше нуждающимся — сиротам, инвалидам, многодетным семьям. Сложно отмахнуться от естественных чувств людей, воспитанных на лозунге «Хлеб — драгоценность, им не сори».
Вместе с тем нашлись и энтузиасты новой меры, готовые ревностно и чуть ли не с наслаждением предавать вражескую пищу очистительному огню ради духовного возрождения Отечества.
И все же, если рассуждать здраво, спор идет вокруг чисто технического решения, потому что решение принципиальное, политическое было принято еще год назад.
В этом смысле ничего не изменилось. Существует ряд стран, которые отнеслись к России по-свински. Если есть возможность наказать эти страны, то почему бы этого не сделать? В качестве наказания были выбраны санкции на ввоз определенных продуктов питания. Значит, эти продукты на российскую землю попадать не должны. А уж каким образом этого достичь — вопрос второстепенный, который по идее не должен нас особо интересовать.
Уничтожение — мера вполне распространенная в мировой практике.
Уничтожается контрафактная продукция — и никого при этом не волнует, что нищие и бездомные могли бы прикрывать срам рубашками от псевдо-Версаче и повышать культурный уровень пиратскими дисками Элтона Джона.
Уничтожается браконьерская продукция, в том числе черная и красная икра — благородные яства, не чета дворняжке-хамону. Эти деликатесы не раздают по детским домам, и петиций по этому поводу никто не пишет.
Уничтожаются просроченные продукты, и в гипермаркетах типа «Ашан» есть для этого специальные машины. Более того, потребители еще и возмущаются, обнаруживая на полках колбасы или консервы с истекшим сроком годности — как правило, еще безвредные, — но никто не требует раздавать их бедным — авось не отравятся.
Ну и, разумеется, есть обширный мировой опыт уничтожения всяческой контрабанды. Вопрос тут может быть только один: эффективен ли этот путь в наших условиях? Способны ли пресловутые «крематории» преградить санкционным товарам путь в Россию? Если способны, то можно перетерпеть эстетическую неприятность процедуры.
А что вообще делали с этими товарами до указа о «продовольственном всесожжении»? Старались отправить назад за счет импортера, чтобы та же фура могла попытаться пройти границу в другом месте? Или мариновали на таможенном складе до тех пор, пока товар не «рассосется» сам собой?
По-видимому, продукты часто и в самом деле «рассасывались» к выгоде заинтересованных лиц, находя свой путь в российские торговые сети и на рынки, иначе откуда теперь, спустя год после введения продовольственных санкций, по всей стране стали находить тонны и десятки тонн «запрещенки»?
Гибнущую еду, конечно, жалко. Но звучащий тут и там вопрос «Как можно жечь еду в голодающей стране?» кажется лукавым. Задающие его люди то ли не так много времени проводят в России, то ли путают эпохи.
Россия нынче не голодает. Россия голодала в начале 1990-х годов. Вот тогда были уместны «окорочка Буша». Нажарит человек окорочков Буша, закинется польским «Амаретто», паленым «Абсолютом» или спиртом «Рояль», и вроде жизнь уже кажется не столь безысходной.
Между прочим, чтобы перечисленные продукты, которые тоже кому-то казались манной небесной, вытеснить с рынка, потребовались определенные административные усилия. Но мы без них как-то не пропали. Да и импортеры не разорились, просто стали завозить более качественный товар.
Вот и теперь — не оголодает Россия без контрабанды. В продовольственном импорте мы нуждаемся, но есть на свете множество стран, в которых импортеры могут закупать еду легально, без подкупа чиновников, без переклейки этикеток и без циничных ухмылок в сторону государства.