Ксантиппа- жена Сократа. Прославилась дурным нравом, а Сократ великим терпением …
Сократ, как все греки, женился, чтобы основать очаг, создать семью и увековечить себя потомством.
Мы не знаем, в каком возрасте выполнил он этот гражданский долг, но по-видимому он не сильно торопился и произошло это, когда философу было уже за 40, в 20-е годы, уже после окончания первого периода Пелопоннесской войны под названием «Архидамова война». Первая его жена звалась Ксантиппа.
От неё он имел троих сыновей: Лампрокла, Софрониска и Менексена.
В Греции существовал обычай называть первенца в честь более известного деда.
Отца Сократа звали Софрониск (в честь него назван второй сын Сократа), что позволяет предположить, что Лампрокл был назван в честь отца Ксантиппы, и положение ее семьи в афинском обществе было более прочное и выдающееся, чем семьи Сократа
У Ксантиппы и Сократа должна была быть большая разница в возрасте (около 40 лет).
По свидетельству Платона, на момент казни Сократа старший его сын, Лампрокл, был подростком, а двое младших — малолетками.
Самому же Сократу тогда должно было быть около 70 лет.
На вопрос был ли Сократ женат два раза или один, есть разные точки зрения. Платон и Ксенофонт упоминают лишь о Ксантиппе.
Она же, согласно Платону, навещала в тюрьме своего мужа с ребенком на руках и оплакивала его смерть.
Ксантиппа прославилась своим дурным нравом.
И, действительно, она обладала таким сварливым характером, такою неистовою и грубою природою, что никто другой кроме Сократа с его неизменной вежливостью не вынес бы всех ее оскорблений.
Тут Антисфен сказал:
— Если таково твоё мнение, Сократ, то как же ты не воспитываешь Ксантиппу, а живёшь с женщиной, сварливее которой ни одной нет на свете, да, думаю, не было и не будет?
— Потому что, — отвечал Сократ, — и люди, желающие стать хорошими наездниками, как я вижу, берут себе лошадей не самых смирных, а горячих: они думают, что если сумеют укрощать таких, то легко справятся со всеми.
Вот и я, желая быть в общении с людьми, взял её себе в том убеждении, что если буду переносить её, то мне легко будет иметь дело со всеми людьми.
— Ксенофонт, «Пир» Глава 2
Говорят, что однажды, не довольствуясь всеми теми оскорблениями, в которых она изливала досаду на Сократа, Ксантиппа в ярости вылила ему на голову ведро помоев.
— После такой бури, — только и сказал на это мудрец, — можно было ожидать, что гроза не пройдет без дождя!
Для этой бранливой женщины все могло служить поводом к проявлению ее нрава.
Принимал ли Сократ подарок или отказывался от него, жена неизменно ополчалась на него за это.
Однажды, когда Ксантиппа бранилась на него за то, что муж хотел вернуть Алкивиаду довольно ценный, только что полученный подарок, мудрец притворно раззадорил жадность своей супруги, говоря:
— Ну, Ксантиппа, поверь мне, вернем этот подарок! Не думаешь ли ты, что, постоянно принимая дары, мы надоедаем тем, кто их нам преподносит?
Мудрый отказ может только возбудить большую щедрость.
Откажись сегодня от этого подарка.
А, когда мы будем действительно нуждаться, тогда нам легче будет получить то, что нам нужно будет просить.
Другой раз, вероятно, ревнуя мужа к Алкивиаду,
Ксантиппа швырнула на пол и с криками бешенства стала топтать ногами чудесный пирог, присланный этим другом Сократу.
Муж, смеясь, смотрел на нее и только сказал:
— Хорошо, Ксантиппа, что ты попираешь ногами собственное обжорство.
Ведь ты не съешь отсюда ни кусочка!
Немного спустя, Алкивиад доказывал Сократу, что, обращаясь так благодушно с женой и не возмущаясь на ее выходки, он только поощряет этим ее крикливое нетерпение.
— Я приучил себя ко всему этому шуму, — отвечал мудрец, — как привыкают люди к скрипу блоков.
Впрочем, ты дурно говоришь про мою жену, а сам разве не выносишь криков своих гусей и разве сердишься, что они оглушают тебя?
— Но ведь гуси приносят мне выгоды, — отвечал Алкивиад, — несут яйца и высиживают гусят.
— А жена моя, — возразил Сократ, — разве не дает мне детей?
Другой раз Алкивиад был вне себя от того, что Ксантиппа день и ночь утомляла его любимого учителя постоянством своего злого расположения духа.
— Почему, — спросил он, — не прогонишь ты эту женщину?
— Потому что, — сказал Сократ, — имея ее, я упражняюсь в терпении и кротости, с которыми я потом выношу дерзости и оскорбления от других.
Добрый муж должен исправлять недостатки жены или претерпевать их. Если он их исправит, он создаст себе приятную подругу.
Если же он их претерпевает, он работает над усовершенствованием самого себя.
Алкивиад был однако не один, кто упрекал мудреца за крайнюю его супружескую кротость.
Однажды, действительно, Ксантиппа, встретив мужа среди людного рынка, где он ходил без дела и спорил с кем-то, осыпала его бранью, называя болтуном, сорвала и разрезала его плащ.
Друзья мудреца, свидетели этого оскорбления, осуждали его за кротость и советовали побить дерзкую, чтобы привести ее в разум и внушить ей уважение к себе.
— Друзья мои, что за советы подаете вы мне!
Вы хотите, чтобы весь город стал свидетелем наших ссор, чтобы я при всех вступил в рукопашную с женой, а вы, присутствуя как на петушином бою, подзадоривали бы то ее, то меня: «А ну-ка, Сократ! — Ну-ка ты, Ксантиппа!»
Поверьте мне, терпение никогда не смешно. Я для себя извлекаю пользу от злых женщин, как всадник от лошадей с норовом.
Если я сумею ужиться с Ксантиппой, мне легче будет ладить со всякого рода характерами.
Впрочем, в оправдание Ксантиппы, надо вспомнить и то, что этой женщине очень трудно было понять те цели, которые странный ее супруг преследовал в жизни
Он был, действительно, великий мудрец, но внешнее его поведение могло казаться сплошным сумасбродством.
По нескольку дней не возвращался он домой, а когда возвращался после целого дня бесконечных разглагольствований, которые вел, переходя из лавки в лавку, он никогда сразу не переступал порог своего жилья и до поздней ночи прогуливался взад и вперед перед своей дверью.
После занятий гимнастикою он приходил потный, томимый жаждой и черпал себе ведро воды.
Но, для упражнения себя в терпении и для подчинения чувственных инстинктов голосу рассудка, он воздерживался от питья, медленно выливал содержимое ведра, черпал другое и только тогда утолял жажду.
И эта воздержность Сократа была так велика, что ему требовалось очень немного для существования и он никогда почти ничего не желал, а считал рабами тех, кто, как ему казалось, жили для того, чтобы есть. Поэтому он требовал умеренности в своем столе.
Рассказывают, что однажды мудрец пригласил к себе на ужин нескольких знатных людей.
Ксантиппа устыдилась и стала ворчать, что муж ее собирался поставить гостям слишком скромное угощение.
— Не волнуйся, — заметил ей Сократ. — Если наши гости умеренны и скромны, они удовлетворятся тем, что им будет предложено.
Если же они прожорливы, их жадность изощрит бойкость нашей беседы.
Другой раз Сократ привел к себе в гости юного и прекрасного Эфидема. Ксантиппа не была об этом предупреждена.
Она подняла большой шум, стала жаловаться на бесцеремонность чудака-мужа и принялась, брюзжа, готовить обед.
Потом, все более и более досадуя на ясную невозмутимость мудреца, она так рассердилась, что ухватилась за стол и опрокинула его.
В смущении Эфидем поднялся и хотел уйти.
Но Сократ, обращая в смех это непредвиденное недоразумение, удержал его.
— Останься, Эфидем, — сказал он, — разве ты не помнишь, как намедни, когда мы ужинали у тебя, курица случайно вскочила на стол и уронила приборы, которые ты только что поставил?
Разве я тогда смутился и собрался уходить от тебя?
Тем не менее мудрец как-то обнаружил некоторую горесть по поводу семейного своего положения; когда один из друзей спросил его, что лучше, жениться или не жениться, Сократ ответил:
— И в том и в другом случае будешь раскаиваться.
Несмотря на отвратительный характер супруги,
Сократ оставался всегда ей верен, все переносил от нее и никогда не приходил в отчаяние.
Он вообще, как древние греки, был убежден, что своим достоинством женщина обязана не столько лично себе, сколько своему семейному очагу, но он признавал все же, что женщина, развивая умственные свои способности и с усердием выполняя семейные обязанности, содействует тем самым совершенствованию своей эстетической и нравственной природы; а пуская в дело тот разум, которым она наделена наравне с мужчиной, она приобретает и личные заслуги, способные возвысить как ее душу, так и репутацию той семьи, которую она растит.
Ксантиппа хотя мало извлекла для себя пользы от ясной мудрости своего знаменитого супруга, но тоже всегда была ему верна и поддержала его в последние минуты его жизни.
И если Сократ много страдал от ее нрава, то качества ее, как матери, часто вызывали похвалы нежного и любящего отца, каким был этот мудрец, умевший с такою простотою принимать участие в играх своих детей.
В честь Ксантиппы назван астероид (156) Ксантиппа, открытый в 1875 году.