Мне страшно подумать, что кто-то другой,
Не ты, а чужой, мне ненужный,
Полюбит меня настоящей, такой
Капризной, совсем непослушной.

Он будет любить и заваривать чай
С вареньем из спелой малины,
А утром обнимет тепло, невзначай,
Без веской на это причины.

Мой сложный характер он будет терпеть,
Не скажет ни слова упрёка,
И в силах меня нежным взглядом согреть,
Сказать всё как есть, без намёка.

Укрыть одеялом, когда я больна,
Он тоже, наверное, сможет
И скажет о том, что я сильно нужна
И нет человека дороже.

Я стану единственной лишь для него,
Одною из трёх миллиардов,
Роднее, любимей, нежнее всего,
Ценнее камней, бриллиантов.

Да, всё идеально, но только с тобой
Мечтаю я быть, а напрасно:
Была и останусь ненужной, чужой,
Тебе без меня жить прекрасно.
(Бездушная Персона)

Такое бывает, что был другой-чужой, а стал другой-родной. С совсем другими поцелуями, ласками, с другим шепотом в твоё ушко, да и слова у него какие-то другие… Но тебе почему-то без них уже и не засыпается, да и время как-то без его-другого течёт как-то неинтересно, пресно.
И ты как-то уже незаметно привыкла к его другим, но таким волшебным поцелуям… Твои губки ждут только их: вместе, и каждая в отдельности… И близняшки скучают о нём. А он-другой любит тебя, но по-своёму, по-другому. (Манн)