…в воздухе есть как бы линии вокруг твоей головы, твоего взгляда —
зоны на которых задерживается твой взгляд, твое обоняние, твой вкус —
другими словами, у каждого есть ограничения, налагаемые извне —
и за этот предел ты не можешь проникнуть; ты полагаешь, будто полностью воспринял какую-то вещь, а у этой вещи, точно у айсберга, на поверхности лишь частичка, которую она тебе и показывает, а вся ее остальная огромность находится за доступным тебе пределом и лежит там, как затонувший «Титаник». Ох уж этот Оливейра, не может без примеров.
Будем говорить серьезно. Осип не увидел сухих листьев на лампе просто потому, что его предел еще уже того, который определяет эта лампа. Этьен прекрасно разглядел их, но его предел, напротив, не позволил ему заметить, что я расстроен и сбит с толку историей с Полой. А Осип увидел это сразу же и дал мне понять, что увидел. И так со всеми нами.
Я представляю человека в виде амебы, которая выбрасывает ложноножки и захватывает пищу. Ложноножки бывают длинные и короткие, они шевелятся, совершают круговые движения. В один прекрасный день порядок их движения закрепляется (это и есть зрелость, что называется сложившийся человек). С одной стороны, он достает далеко, а с другой — не видит лампы у себя под носом. И тут уж ничего не поделаешь, одному, как говорят преступники, в этом пофартит, а другому — в том. И человек живет в полной уверенности, что ничего интересного не ускользнет от него, пока внезапный рывок в сторону не обнаружит на миг, к несчастью такой короткий, что он не успевает понять, что именно —
обнаружит его ущербность, его ненормальные ложноножки
и вселит подозрение, что там, дальше, где сейчас мне видится лишь чистый воздух —
или что в этих сомнениях, на этом перекрестке выбора,
я сам, в той остальной реальности, мне неведомой —
я жду и надеюсь тщетно.