Посвящается Олесю и тем несгибаемым, кто, как и он, вопреки вражьей воле, после трагической гибели будет светить еще ярче.
Голубое весеннее небо
Разорвалось от края до края —
То зашлось воронье очумело,
Распаляясь восторгом дебелым,
Черным вихрем алкающей стаи.
Голос был и растаял навечно,
Был полет и пронзенный прервался,
Сквозь беду он ушел в бесконечность,
То ли солнечным став, то ли млечным,
Но, уйдя, он навеки остался!
Вы, с истерикой вашей хохлатой,
Пеной горькой до дна изойдете,
Черен взгляд ваш и черен остаток
Изъязвлен и оскален, прижатый,
К неизбежности бесповоротной.
Вам — не быть. Разве что потянуть еле-еле.
Но рассвету — майданы голов не указ!
И забудется все, что вы стаей галдели,
И куда вы навыкате жадно глядели…
Вас забудут. А он — будет в каждом из нас!
Lesnik