Очередь растянулась на 2 квартала. Извиваясь вокруг рекламных столбов, она удалялась в сторону замка. Время от времени подходили зеваки.
— За что умираете сегодня? — интересовались любопытствующие.
Услышав ответ, некоторые крестились, некоторые крутили у виска, а некоторые шли с радостными лицами в конец.
— За кого сегодня, прыгаем? — решил я удостовериться, что не ошибся хвостом.
— За Принцессу! — хором, радостно откликнулись курящие в сторонке мужики.
— Только ты, прежде чем прыгнуть на острые колья и посвятить свою жизнь Принцессе, должен написать Ей поэму. Или стихотворение в прозе, на крайний случай.
— А если я не умею? А где и на чем писать? — растерялся я.
— Первый раз, что ли? — весело рассмеялись мужики.
От всеобщего веселья, я наверно глупо улыбнулся, но продолжил.
— А что, если я напишу просто: «Принцесса! Я Вас люблю и посвящаю свою жизнь Вам!».
Все снова рассмеялись.
— Как ты себе это представляешь? — когда стих смех, спросил одноглазый.
— Я, такой-сякой, посвящаю свою жизнь Вам, Принцесса? Ни имени, ни родословной, — никто? Нет! Так праздники не делаются!

— Да ты не волнуйся! — дружески похлопал меня по плечу самый бойкий.
— Очередь длинная. Сегодня не факт, что все успеют. Походи, потопчись возле людей. Некоторые сочиняют шепотом, а у некоторых, можно прочесть рифму по губам. На предпоследнем этаже «Писарская». Там есть всё: бумага, чернила, перья, даже образцы. Там, и выразишь своё последнее восхищение. Если повезёт, конечно.
— Пиши пока на ладони свой номерок. Чтоб завтра не путаться.
— Что значит: «если повезёт?!» Разве двухметровые колья, торчащие у подножия башни, зарыты нечасто?
— Всякое бывает, — снова вступил в разговор одноглазый. — Некоторые подгнили от времени, заменить на новые обслуга не успела. Я вот второй раз стою. С первого раза промахнулся. Только глаз вытек. Ты главное глаза не закрывай, как я тогда. Наметь цель и старайся попасть на неё грудью. Тогда быстро и не больно.
— А инструктаж? Инструктор там, наверху, имеется?
— Нет. Инструктора там нет! — одноглазый затмил бойкого.
Все с трепетом и восхищением старались заглянуть в его единственный глаз.
— Самопожертвование, — дело творческое и добровольное. Любишь, — прыгай, сиренево, — отойди в сторонку. Не мешай другим. Ты думаешь, что все сейчас стоящие доведут начатое дело до конца? Как же.
Завтра утром некоторые протрезвеют, некоторых не пустят жены, а у некоторых, извиняясь, вообще: понос приключится.
— А теперь представьте на минуточку. — Все тесным кругом, стараясь не упустить ни единого слова, обступили одноглазого.
— Утром, в сопровождении свиты, Принцесса осматривает подарки. Шпрехшталмейстер, с торжественным видом и списком, ведёт всех мимо кольев. Зачитывает, и указывает на результат. Кровищща, кишки, словом вся прелесть которую любит Принцесса. На некоторых кольях нанизан ни один, а несколько счастливчиков. Барышни, те, у которых слишком остро развито обоняние, прикрывают припудренные носики платочками. Подходят они к Вам. И что же они видят?!
Вот! (Тут он многозначительно поднял указательный палец вверх).
Так что на самопожертвование следует идти с чистой душой, и предварительно сделав клизму.

От воображаемой картины мне чуть не стало дурно. Конечно, я люблю Принцессу, но чтобы настолько?! У меня было ещё 2 дня до 8-е Марта.
И я решил крепко подумать, прежде чем принять окончательное решение.