доводишь сумерки до оргазма —
…горячим, влажным: «быстрей…быстрей…»
и жалишь рифмой везде и сразу…
…от стона к крику… от крика к спазму…
так ночь сбывается нежной казнью, а стих становится резче… злей…
желаньем выхлестать… высечь…выжечь…
губами властным наказать…
никто в финале не должен выжить — ты убиваешь меня не книжно,
и ланью загнанной часто дышит в неравной схватке родная б@ядь.
…
утратив прежнюю человечность, игрой смертельною распалён
ты взорван самкою — рвёшь и мечешь…
…вбираешь запах весенней течки,
чтоб после, стиснув её за плечи, из горла вырвать последний стон.
одним — по вере… другим — по мере,
…а третьим — кортик по рукоять.
Сама в нём, сука, будила зверя — кровавой мукой ночных истерик.
Вот он оскален, взбешён, ощерен.
…Не надо было с огнём играть!
…
Когтями выскоблить… вырвать душу, на пике сделав ещё больней…
Вцепиться в шею… и мучить… мучить…
Входить кроваво рывками в сучку.
Но эта странная, злая участь —
…что, чем ты глубже — она родней.
Чем беспощадней, тем ближе, ближе — тела врастают одно в одно.
А зверь надкусит и лижет… лижет…
…всё откровеннее… злей и ниже…
Ведь им обоим так нужно выжить — другого попросту не дано.
…
Родное сердце настолько сочно — неволей будешь его терзать.
Но если жертва последней строчкой
…зайдётся в крике — то бой окончен.
Ты молча слижешь с любимой щёчки слезы непрошеной благодать.