Я не знала, что мне делать, и пришла неизвестно куда. Вот подвал, а в нем дверь с надписью «Общественные танцы», а за дверью — маленький зал.
Я вошла, а вокруг — аплодисменты, а за столом — худенький стройный старичок с сияющими глазами и летящими жестами.
— Знакомьтесь, это я! — воскликнул он и приподнялся на цыпочки, а две девушки упали в обморок. — Я — Яков Лушпайкин, великий человек. Когда я выступаю на похоронах, все хотят долго жить. И я научу вас жить так, как надо.
— Но как же нам жить? — спросила пожилая дама, закатывая глаза. — И как нам сохранить здоровье и уложиться в зарплату?
— Очень просто. Вот высшая мудрость — жить без печали. Живите без печали — и все будет хорошо. Живите без печали — и будете здоровы.
— И это все?
— Все.
И он склонил голову и прикрыл глаза, а потом возвел их вверх, к бледной лампочке.
— Но что же нам делать, чтобы жить без печали?
— Я же сказал — жить без печали. Что вам еще надо? Живите без печали — и все будет правильно. Живите без печали — и доживете до зарплаты.
И он опять поднялся на цыпочки и поправил клочок волос на лбу.
— А вот у меня умерла собачка. Единственная собачка, больше у меня никого нет. Так что же мне делать?
— Жить без печали! Разве вам не ясно? А еще образованные люди! Сколько можно повторять!
—  Как жить?
— Жить без печали! Разве вам этого мало?
Он покраснел, в глазах стояли слезы.
- Это же самое лучшее, что я открыл в своей жизни. И это так просто, так понятно. Почему же вы не понимаете?
— Да, но как же моя собачка? И как же я — без собачки?
— Но все же так просто — жить без печали… Жить без печали… Жить без печали…
Так говорил Яков Лушпайкин, великий человек, и плакал, и проползал между стульями, забиваясь в угол, а старые дамы, старички, девицы с запросами, нагоняя его, кричали ему в уши, что так жить нельзя, что это не жизнь, а тихий ужас, что везде преступность и люди пропадают средь бела дня, а цены такие, что все равно пропадать… А Яков Лушпайкин, великий человек, плакал все громче и громче, и говорил, что он все это знает, но ведь это так просто — жить без печали, и почему же этого никто не хочет понять, наверное, у них что-то с головой.
Но я поняла Якова Лушпайкина — великого человека, которого так никто и не понял. Ведь это так просто — жить без печали. Просто жить самой по себе — вот и все. А печали пусть живут сами по себе. Только почему на двери такая странная надпись — «Общественные танцы»? И тут он подошел ко мне и ответил: «Я хотел вам преподавать общественные танцы, а преподал сумасшедший дом».