часть шестая
А как-то репутацию сКота-убийцы заработал, ага.
К Этим какой-то хрен пришёл.
Хамло такое.
Сразу давай за усы хватать.
Я, конечно, в ярость — и когтями этому хрену по ногам.
Штаны в лапшу, кровищщи было — море.
Эта в обморок, конечно, ДУРА ЖЕ.
Этот хрена на площадку вытащил — и в бинты его, падонка, в бинты!
Хрен больше не появлялся.
Эти трепещали неделю и кормили прилично, раз по девять на дню.
Очень я после этого возгордился.
Хвост стал ещё пистолетее.
Я СВЯЩЕННАЯ СКОТИНА, АГА.
Нассал под кресло. Хорошо!
С утра Эта собиралась мне за жрачкой — ходила по дому сумки собирала, чтобы полные моей жратвой набить, ага.
Пока она там суетилась, влез к ней в кошелек и вытащил оттуда рыжую бумажку.
Шуршала хорошо.
Смял лапой в шарик и играл в Марадону.
Забил везде — под диван, под кресло, под полочку для обуви и в шкаф.
Эта увидела — начала орать:
— Котик, это же десять пакетиков жратвы.
Задумался.
Фантик отдал.
Все думаю, как в одной бумажке эти десять пакетиков умещаются.
Она ж жрачкой даже не пахнет.
Эта потом правда жратвы принесла, ага.
Что-то она с бумажками мудрит.
Очень удачный день. Очень.
Поорал на Этих — они поняли, что надо дать мне пожрать.
Утром приставал к Этим, заставлял чесать Мой Великолепный Пуз и полтора часа урчал так, что
почти хрюкал.
Слюни летели веером.
Эти дразнились роботом-котоидом, мол у меня две батарейки:
— одна жратвой заряжается и на ней я бегаю, прыгаю и ссу,
— а вторая от статического электричества, то есть когда глaдят, от неё урчалка работает.
Эбонитовые палочки, мля.
Эта, ДУРА КРИВОЛАПАЯ, холодильник с маху так открыла — и бутылку водки об пол грабабах!
Этот за сердце хватается, рот раскрывает и сипит страшно.
Думал, он ее под ванну шваброй загонит — хрена. Даже ни разу ногой под пузо не пнул.
Обидно.
Праздник.
Приходил Такой, как Эти, но Правильный.
Моей породы, хоть и не кот: черный, усатый весь. Продумываю план, как поменять Этих и Того, который не Этот, впридачу на одного Правильного.
Нассал под кресло. Хаа-раа-шо!
Понял, зачем Эти нужны на кухне.
Ну, кроме того, как дать мне пожрать.
Из них получаются отличные прокладки между мной и стулом.
Занялся геополитикой.
Строил косу Тузла из наполнителя в лотке.
Ссал сверху для укрепления фундамента. Наполнителя хватило до середины коврика в туалете.
Эта орала, как кучма последняя.
Этот носился, задрав хвост, как хохляцкие десантники.
А Тому, который не Этот, нассать.
Он с книжкой на диване лежал, потому что Турция.
Нассал под кресло. Хорошо нассал, под кресло.
Эта правда, ДУРА ДОЛБАНУТАЯ.
Настирала белых тряпок и повесила сушиться в кухне.
А мне дала смачный кусок селёдки.
Складываем два и два.
Весёлый будет денёк, только вечером спать под диваном придётся.
Нашёл отличное применение огрызкам селёдки. Сложил их кучкой на стуле возле модема.
Стянул длинное белое полотенце и валялся на нём до тех пор, пока не стало чёрным, как я.
Линяю.
Эта просекла селёдочные останки на стуле.
Не орала.
Сделала страшную морду.
Достала депилятор и объяснила, что эта штука делает.
Изверги.
Гестаповцы.
Торквемады сраные.
Минут 5 боялся, что придётся вести себя хорошо. Потом пожрал сразу из трех мискок — весь страх как лапой сняло.
Нассал под кресло. Хорошо!
Вчера пришел Этот, я ему сразу:
— Жрать давай, не видишь, что ли, из трех мисок одна уже почти пустая.
Этот на миски так придирчиво посмотрел и говорит: — Не ори на меня, сейчас переоденусь и дам тебе еды.
Гад какой.
Решил устроить показательное выступление — он ушел снимать верхнюю шкуру, а я раскопал весь лоток на коврик и сел срать рядом, мимо лотка.
Но время не рассчитал.
Этот пришел в самый последний момент, все увидел, побелел, и, по-моему, у него как-то глаз задергался.
Я даже убежать никуда не успел.
Получил пинка, а собаки в соседнем районе по тумбочкам попрятались от его крика:
— Ты чтобля, скотина, делаешь? Не дам тебе еды. Пусть Эта дает, раз она такая добрая.
Сильно, СЦУКА, пнул.
До сих пор мысли ни одной, как ему нагадить, нету. И ссать не хочется.
Может, я добрею?
Эта таки дала жрачки.
Но молчит как-то подозрительно.
Развёл Этого.
Приходит, значит, как к себе домой, а я уши прижал, глаза выпучил, и давай носиться — типа от него и типа боюсь.
Этот занервничал, начал обнюхивать дом, как дворняга шелудивая.
А я всё ношусь, даже раз показательно под ванну заховался.
Этот как завопит:
— Нассал ведь где-то, сссука!
Лужи, конечно, не нашёл — не было лужи, но судорожно вымыл все полы в доме.
Пока Этот возился со шваброй, нассал под кресло. Очень доволен собой.
С утра был дикий сушняк.
Пока Этот торчал в ванной, я орал, смотрел на него несчастно и лез под руки.
В результате он мне дал попить из-под крана.
Выпил, наверное, литр.
Вставило.
Пошел на кухню. Этот за мной.
Увидел, что вода у меня в специальной миске есть, зло заключил:
— На воротник.
Но пинка давать не стал.
ДЕБИЛ.
Я когда еще и из миски попью, то такую дамбу устрою, что у тебя все косяки дверные смоет.
Эти, СВОЛОЧИ, сидели на кухне и рассуждали, как бы меня покреативнее покрасить.
Эта сказала, что на чёрном коте ярко-малиновый или алый хвост будет очень даже ничего.
Тот, который не Этот, сказал, что нужны белые полосочки — типа зебра, потому что всё равно скачу, как лошадь.
А Этот, СЦУКА, предложил: белые полоски, но две. От ушей, вдоль хребта и до кончика хвоста.
Чтоб скунс получился.
СЦУКА.
Устрою я тебе скунса — с полосками и запахом. Знаю я твою привычку рубашки белые в тазу замачивать.
Будут тряпичные полоски с запахом кошачьей мочи.
Хороший зверь — опоссум.
Так в его названии и слышится: «поссу».
Нассал под кресло. Хорошо!
Эта с утра то ли головой об шкаф долбанулась, то ли полоскалки для пасти лишнего хлебнула, короче, взяла верёвочку, привязала бантик на конце и начала носиться по дому.
И орёт при этом:
— Ой, котик, давай играться!
Я что, блин, полный идиот за какой-то драной бумазейкой прыгать?
Постучал лапой по лбу и громко сказал:
— Слышь, коза мичуринская, тебе надо — ты носись. А я ссать пошёл.
Ну, пошёл, поссал, копал демонстративно громко. Эта ещё немного поскакала, как ужаленная в жопу лошадь, и отстала.
ИДИОТЫ, чесслово.
Мучаюсь, мучаюсь.
Нассал под кресло. Хорошо!
Эта, СЦУКА, завела привычку уезжать из дома с ноутбуком.
Я ей уже высказал последнее предупреждение. Говорю:
— Слышь, еще раз с ноутбуком уедешь — я тебе всю тумбочку к мышам разнесу.
А она
— Ой, котик, как ты мяучишь, соскучился, наверное. ДУРА, ага.
Научился объяснять тупому Этому, когда жрать хочу.
Как только он заходит на кухню, я сразу бегу к своим мискам, сажусь напротив них и смотрю бедным сиротским взглядом.
Этот начинает нервно отворачиваться, елозить рукой по глазам, смахивая слезу, и потом, не выдерживая мук совести, бежит к холодильнику и накладывает мне полную миску еды.
Используя такой нехитрый способ давления на психику за субботу сожрал 6 пакетиков, полмиски сухого корма и три куска курицы.
Ну, мимо лотка нассал, естественно.
Готовлюсь к приходу Этой.
Открыл комод, поиграл в старинную котовскую игру «коготки-зацепочки».
Выкопал из лотка весь наполнитель до последней песчинки и раскидал его подальше.
Покатался на ковре в комнате, пока он не стал одной бесформенной кучей.
В ванной свалил с раковины и ванны все бутылочки-пузырёчки.
Порадуется, точно порадуется.
Будет просто визжать от восторга.
Притащилась Эта, походила по дому и принялась орать так, что с дома напротив декоративная плитка обсыпалась.
Демонстративно нассал под другое кресло.
Мятусь и рефлексирую.
Эти, по-моему, начали подозревать неладное.
Вчера от них спрятался под ванную.
Этот закрыл дырку, через которую я обычно залезаю, тазиками и выключил свет.
Эта сказала:
— Ой, котик, тебе сделали подванну строгого режима.
Пустила слезу, наорала на Этого, но тазики не отодвинула.
Разбросал все тазики и вообще все, что можно было разбросать в ванной.
В приступе праведного гнева побежал ссать под кровать, но Этот просек и выгнал меня оттуда.
Расстроился, пошел к Этой, забрался на колени, лежал полчаса, делал вид, что мурлыкаю.
Эта:
— Ой, котик, ты такой ласковый, больше не будешь себя плохо вести.
ДУРА.
Посмотри на свои штаны теперь — на них шерсти больше, чем на мне.
Спер у Этого кредитку.
Не нашел ничего более ценного, как заплатить себе за журнал.
Искал, как купить себе с доставкой кальмаров. Не нашел.
От негодования нассал в лоток.
Этот слишком много общается с Этой — тупеет на глазах.
Вчера вот стал резать какую-то жрачку. Я подошёл и как гаркну:
— Мне дай! Дай мне кусок! Жрачки мне дай!
Раз 30 повторил, чтобы до Этого дошло.
И что вы думаете?
Поворачивается так и говорит:
— Плинечка, ты же шампиньоны не ешь!
ПРИДУРОК, ему-то откуда знать, что я жру, а что не жру?
Так и не дал, сволочь.
Пришлось самому со стола пару спереть. Попробовал — ну туалетная бумага в чистом виде. Закопал.
Этот вопил:
— Ворюга! Ворюга!
И быстро запихивал в пасть оставшееся.
Дуреет, чесслово дуреет.
Надо что-то делать.
Нассал под кресло. Хорошо!
Эта с утра ходила по дому и жаловалась:
— Ой, у меня шерсть на голове лезет!
— ДУРА.
Говорю.
— Осень же! Линяешь!
А она так глазками своими тупенькими луп-луп.
Не дошло, значит.
Пришлось показывать.
Специально помедленней, чтоб сообразила, показал, как задней лапой за ушами вычесывать и шерсть под одеяло на кровати прятать.
Раза три показал.
Эта, идиотка, с криком:
— Ой, котик, я поняла, я поняла!
Понеслась за пуходёркой.
Пришлось дать дёру под диван, а то глядишь ещё и про подрезание когтей вспомнит.
День сегодня вообще оторви и выбрось:
— не там сидишь,
— не так мурчишь,
— тут когтей не точи,
— там не валяйся.
А потом Эта вообще из дома куда-то промылась, и мне через плечо:
— Плинтус, за главного остаёшься!
Полдня за главного был, следил за миропорядком, умаялся.
Явилась вечером, жрать не дала, СЦУКА ЖАДНАЯ. Стянул лапой на пол две куриных грудки, а то б натурально от истощения издох. Да.
Нассал. Под кресло. Хорошо!
Давно собирался записать где-нибудь своё доказательство теоремы Ферма.
Сегодня глядь — блокнот лежит.
Я только присел, только карандаш в зубы пристроил, Эта скачет, лапками всплёскивает:
— Ой, котик, блокнотик мне истрепал, карандашик изгрыз!
ТУПЫЕ ГУМАНИТАРИИ.
Тот, который не Этот, припёрся вчера, меня увидал и ну орать:
— Плин! Экий ты толстый! Давно не видались, котяра! Я по тебе соскучился внатуре!
Я как дурак поверил, навстречу ломанулся, бегу, ору:
— И я! И я соскучился! Жрать давай!
Нихрена он не соскучился.
Тот, который не Этот, схватил меня за передние лапы, держит перед зеркалом и орёт как слон:
— Глянь, Плин, какой там дурак в зеркале!
Вишу. Гляжу.
И точно в зеркале дурак, ага.
Стоит там, кота за лапы трясёт.
Нассал под кресло. Хорошо!
Шёл из кухни в комнату и вдруг задумался: откуда вообще берётся жрачка?
Нет, понятно, что жратву приносят Эти, но они ж её тоже у кого-то берут?
А тот Кто-то, у кого Эти берут жрачку — он-то в свою очередь у кого?
Ещё у Кого-то?
Это что получается, что жрачка бесконечно переходит из лап в лапы, пока я её не сжираю?
А как она тогда свежей остаётся?
И так я что-то увлёкся, даже забыл, за чем шёл. Очнулся, слышу, Эти шушукаются:
— Глянь, глянь, Скотина в стену носом сидит и ВТЫКАЕТ!
Это они просто себя не видят, когда думают: морды глупые, глаза стеклянные…
Тьфу, расстроился. Пойду пожру.
К вопросу диалектического материализма.
Нассал под кресло. Хорошо!
Бурил шахту в лотке.
Искал нефть.
Или хотя бы уголь.
На худой конец, молибден.
Рыл так, что соседи снизу прискакали с воплями:
— У нас в потолке что-то шевелится!
Нихрена не нашёл. С тоски пожрал всего из двух мисок.
Об эмпирическом.
Воспитательное кусание Этих за нижние лапы даёт разные результаты.
— Эта кидается давать мне жрачки, причём правильной всякой свинятины и курятны.
— Этот тоже даёт жрачки, но из пакета и после пинка под пузо.
Надо попробовать кусать Этих за разные другие части и внести наблюдения в таблицу.
Нассал под кресло. Хорошо!
Эта вчера притащилась невовремя.
Жру, значит, ужин, третий пакет добавки, а тут Эта дверь с нижней лапы распахивает и орёт:
— Ой, где мой котик, почему он меня не встречает? Пришлось выскочить с набитой пастью, послать её к мышам собачьим жопные резинки зубной щёткой драить, и пулей обратно к миске.
На днях было.
Этот шмыгался по коридору — пришлось пойти посрать в лоток.
Пока срал, в голову пришла мысль — а не нассать ли мне в ванной на коврик.
Оценив мысль как дельную решил не тянуть резину в долгий ящик.
Этот увидел, как я из туалета сразу прямиком рванул в ванную, и сказал:
— Ты, скотина, умнеешь, что ли — после сортира лапы помыть решил.
И удивленно так улыбнулся.
ДЕБИЛ, ОДНО СЛОВО.
Эти увлечённо пялились в телеящик.
Решил тоже заглянуть — чем там тупиц потчуют.
И офигел.
Показывали Бабца Моей Мечты.
Называется Алтайский Дикий Кот.
Просто слапсшибательная бабца.
Даже круче Суматранских Плавучих Бабцов.
Это полный а-мур.
Восторженно орал целый день.
Бабца такая офигенная, что даже тупые бесчувственные Эти пробились:
— Ой, смотри, какая кошечка, ой, какая красивенькая!
Но только до Этого дошло, что мне бы такую надо. Обещал узнать, где берут.
СААБРАЖАИТ иногда, ага.
Нассал под кресло. Хорошо!
Понял, что такое вселенская жалость.
Этот что-то втирал Этой, будто она вообще речь понимает, и в конце так, значит, говорит:
— Я просто кипятком ссал!
Представил себе процесс. Пришёл в такой ужас, что даже хвост поморщило.
Был в глубоком шоке.
Жрать не мог минут 20.
СЦУКА, СЦУКА, ТУПОРЫЛАЯ.
Воткнула верхние лапы в резиновые перчатки, схватила ведро, тряпку и какие-то пузырьки и кинулась под кресло, как на хренову амбразуру. Драила так, что паркет побелел.
А потом, СПИРОХЕТА ДЕБЕЛАЯ, открыла пузырёк — и давай мандариновым маслом в мой красный уголок капать!
ОТ СЦУКА!
МЕНЯ ЖЕ ОТ ТОЙ ВОНИ БЛЮЁТ!
ПРЯМО НА КРОВАТЬ БЛЮЁТ…
А я что? Сама виновата.
Нассал под кресло.
Тут инфа прошла, что там, где коты спят, Этим спать вредно.
Наверное, и котам вредно спать там, где Эти валяются.
Вот я и думаю — может, их вообще домой не пускать?
Есть плюсы: не будут стричь когти,
— занимать мои диваны,
— забивать ценное место в холодильнике своим хламом,
— орать дурниной
— и тереть под креслом.
Есть минусы:
— некому будет бегать за жрачкой
— и менять лоток.
Минусы пока подло перевешивают.
Размышляю.
Ходил по дому и громко орал. Что-то пропёрло. Этот сначала хватался за голову, орал:
— Беруши! Беруши!
А потом отвесил мне мощный комплемент.
— Слышь, скотина, по сравнению с тобой Иерихонские трубы — что рыбьи вопли!
Польщён, ага.
Нассал под кресло. Хорошо!
Вчера устраивал Этому показательные выступления.
Копил весь день.
Под вечер, когда Этот ничего не подозревал, я прокрался к лотку, нассал в него, насрал туда же, закопал это все и пошел орать:
— Иди бля, посмотри, какой я молодец. Жрать срочно, двойную дозу!
Орал громко, так, что у соседского боксера жопную резинку судорогой свело.
Этот вылетел в коридор, не понимает ничего.
А я все ору.
Он, дебил, совсем ничего не вкупает — быстро на кухню, на всякий случай еще жрачки положил.
Я не замолкаю.
Он от нервов сам в сортир побежал.
Открывает дверь, а там, как на натюрморте
— лоток образцово показательного кота, ни капли мимо.
Я сразу заткнулся. Т ут до него дошло.
Погладил меня, на руки взял.
— Молодец!
Говорит,
— Исправляешься!
После этого я ему полчаса мурчанием рассказывал, что у образцового кота во всех мисках должно быть в два раза больше, чем обычно. Но Этот, по-моему, ни хрена не понял. Страдаю, да.
После пятого пакетика за один прием понял, что для вылизывания шерсти на Моем Великолепном пузе не обязательно особо напрягаться.