Я не знаю, какая строка обернется последней,
На каком из аккордов ударит слепая коса,
Это вы — короли; я — наследник, а может, посредник,
Я — усталое эхо в горах. Это вы — голоса.

Перекрестки дорог — узловатые пальцы старухи,
Я не знаю, какой из шагов отзовется бедой,
Это вы — горсть воды; я — лишь руки, дрожащие руки,
И ладони горят, обожженные этой водой.

У какого колодца дадут леденящей отравы,
Мне узнать не дано, и глоток будет сладок и чист,
Это вы — соль земли; я — лишь травы, душистые травы,
Вы — мишень и стрела, я — внезапно раздавшийся свист.

От угрюмых Карпат до младенчески-сонной Равенны
Жизнь рассыпалась под ноги звоном веселых монет,
Вы — горячая кровь; я — ножом отворенные вены,
Вы — июльское солнце, я — солнечный зайчик в окне.

День котомкой висит за спиной, обещая усталость,
Ночь укроет колючим плащом, обещая покой,
Это вы — исполины; я — малость, ничтожная малость,
Это вы — гладь реки, я — вечерний туман над рекой.

Но когда завершу, упаду, отойду в бездорожье,
Замолчу, допишу, уроню, откажусь от всего,
Вас — великих! могучих! — охватит болезненной дрожью:
Это он, это мы, и какие же мы без него…