истории 40 и 41 заключительные.

история сороковая
О ГЛАВНОЙ ОСОБЕННОСТИ ВЫБОРОВ ВО ВСЕ ВРЕМЕНА.

Был солнечный полдень.
— Ну?.. — спросил дракон.

— Подамся я, пожалуй, в политику!
Рыцарь мечтательно зажмурился
— Болтай, что хочешь. Советуй, кому хочешь. При этом ни за что не отвечай, а деньги получай.
— Тогда тебе нужен лозунг. А лучше — два. — посоветовал дракон.
— А зачем — два?
— Для надёжности. Первый не поможет — так второй сработает. Лозунги — они как мышеловки в амбаре.
— В смысле?
— В смысле — лишних не бывает.

— Хорошо. Два лозунга — так два. Без проблем. Рыцарь напыжился и воскликнул:
- Долой тиранию!
Потряс для наглядности кулаком над головой. Потом, войдя во вкус, помахал для симметрии вторым кулаком и добавил:
— Да здравствуют свободные выборы!

— Дурак.
Беззлобно сообщил дракон.
— Почему это?
Рыцарь обидчиво оттопырил нижнюю губу.
— Потому что пользуешься понятиями, не понимая их смысла.

— Тирания — это зло.
Убеждение в голосе рыцаря можно было мерить галлонами.
— А если это тирания морали?
Дракон ехидно прищурился.
— Так-зять — насильственное осуществление добрых и гуманных поступков?
— Разве такое бывает?
От удивления рыцарь не только уронил челюсть, но и присел на какой-то холмик.
— Ещё как бывает.
Хмыкнул ящер. И дал напарнику пинка.

— Ай!
Рыцаря с его импровизированного насеста катапультировало шагов на пять.
— Что я сейчас сделал?
Кротко поинтересовался дракон.
— Дал мне пинка, чёрт возьми, что же ещё?
— Неправильный ответ.
Отрезюмировал дракон.
— Правильный ответ: я продемонстрировал торжество тирании морали, т. е. насильно причинил тебе добро.
— Как так добро?
— А вот так. Ты на чём сидел?
— Я сидел на…
Не переставая почёсывать окольчуженный зад, рыцарь оглянулся.
— …Упс, на муравейнике!

— Именно.
Ящер саблезубо улыбнулся,
— Впрочем, если считаешь, что мой поступок не является добрым, можешь вернуть свою задницу на прежнее место. Так-зять — мне в укор.
— Да нет уж. Мы с моей задницей лучше тут постоим. После короткого раздумья сказал рыцарь.
Ящер улыбнулся снова. В этот раз — не только саблезубо, но и понимающе.

— Хорошо, с тиранией я погорячился.
Признал-таки рыцарь.
— Но что со свободными выборами-то не так?
— То, что каждое слово в словосочетании «свободные выборы» — заведомая ложь.
— Докажи.

— Свобода…
Ящер сморщился, словно налакался уксуса.
— Такого понятия вообще не существует. Ибо всегда имеется зависимость от кого-то или чего-то.
От работодателя,
банка, роскоши, поноса — не важно.
Важно, что зависимость сохраняется.
Свободные выборы…
Ящер сморщился ещё больше,
— Это уже ложь вдвойне. Мало того, что свобода — фикция, так ведь и выборы — тоже фикция. Вот скажи мне, напарник, что главное на выборах?

— Право на участие в них. За это право люди идут на смерть!
Рыцарь подбоченился и для пущего пафоса положил руку на рукоять меча.
— За это право на смерть идут только идиоты!
Отрезал дракон,
— Ибо это право на выборах вообще ничего не решает. Во время выборов всё решает совсем другое право.

— Какое?

— ПРАВО ПЛАТИТЬ ЗАРАБОТНУЮ ПЛАТУ ПРЕДСЕДАТЕЛЮ ВЫБОРНОЙ КОМИССИИ!

* * * * *
история сорок первая
О ПЛАГИАТЕ

Был солнечный полдень.
— Ну?.. — спросил дракон.

И сдал на пару шагов назад, чтобы охватить взглядом всё сооружение.
— Впечатляет. Я даже, признаться, не ожидал…
Раздалось рядом.
— Я тоже.
Сознался ящер,
— Чтобы общественность ни с того, ни с сего ВДРУГ решила скинуться на столь безвкусное надгробие…
— Почему это «безвкусное»? Целые 18 хандредвейтов каррарского мрамора не могут быть безвкусными.

— Да ну?
Скепсиса в голосе крылатого пресмыкающегося было столько, что он потянул бы на 19 хандредвейтов, если не на все 20,

— Полагаю, Фидий удавился бы увидев этот образчик вульгарности. Ты только посмотри на эту каменную бабищу, склонившуюся над упившимся мужиком…
— Нечестивец, это дева Мария, скорбящая о павшем герое!
— Но выглядит так, словно она вот-вот задавит его своим бюстом. Фидий.

— Не знаю, кто он такой, этот твой Фидий, но пусть давится! Тупица без всякого чувства прекрасного!
— Вообще-то, он уже умер.
Счел нужным уточнить дракон.

— Вот! Соглашаться с мнением мертвецов — что может быть глупее?
— Потому-то я со мнением о высокой художественной ценности надгробия и не согласен.
Поддел собеседника ящер.

— Но тут другое дело!
— Почему?
— Потому что наш покойный был твоим напарником. Мало того — другом! Ты должен относиться к его памяти с бОльшим уважением! Тем более, что она, эта память, приносит тебе не кислый доход.

— В смысле?
Дракон вопросительно приподнял бровь.
— Смотритель этого монумента, директор музея истории драконоборчества, попечитель добровольного общества финансового содействия увековечиванию памяти павших борцов с огнеметными рептилиями… Я ничего не забыл из твоих должностей?
— Из должностей — нет, а вот то, что деньги получаю не только я — да.

— Угу, вот только кто-то радуется жизни, а кто-то должен прятаться в подсобке музея!..
— Но согласись, напарник, было бы довольно странно, если бы в героической борьбе со мной героически пал именно я!
Дракон утробно захохотал, отчего мраморная фигура девы Марии несколько закоптилась.

— Ты думаешь, мне от этого легче?!
— Ладно-ладно, потерпи еще недельку.
— И что потом?
— Оооооо! Ты даже не представляешь, сколько мы слупим бабла на твоем чудесном воскрешении!..

Рыцарь на минуту задумался:

— Пожалуй, ради этого и вправду стОит еще чуток поприкидываться усопшим. Но нет ли тут греха?..
— Вообще-то — есть.
Смутился дракон.

— Стяжательство?
Предположил рыцарь.

— Не совсем,.
Дракон с преувеличенным вниманием принялся рассматривать надгробие.
— Один парень из Вифлеема, пожалуй, назвал бы нас «плагиаторами»…