Мир безумный, сумасбродный — то ли паперть, то ли плаха,
Суета, разор и смута, плач и ругань, шум и гам…
А в подземном переходе музыкант играет Баха.
Снисходительно и скудно деньги падают к ногам.

Мельтешит поток прохожих, обгоняющих друг друга,
Племя сытых и голодных пробегает, топоча.
И просительно, призывно им вдогон несется фуга
Из-под красных и озябших, нервных пальцев скрипача.

…Этой жанровой картинке дай любое толкование:
Назови гримасой века, заклейми её, поняв,
Что на заработки вышло молодое дарование,
Высочайшее искусство на подачки разменяв.

Только, если не бояться говорить высоким слогом —
Пусть он суетен и грешен, но смычок в его руке —
Всё равно посредник между композитором и Богом,
Даже здесь — в убогом, смрадном и заплеванном мирке.

Посреди забот и тягот, посреди больной эпохи,
В темной яме перехода вдруг очнусь, приторможу,
Вдруг почувствую, как горло перехватит мне на вдохе —
И в разверстый зев футляра что-нибудь да положу.

За внезапное смятение, за сумбур в душе голодной,
Стосковавшейся по небу, — воздаю, не подаю
Современному Орфею в современной преисподней,
Приносящему на паперть скрипку вещую свою.