Я тебе напишу. Сегодня. Пожалуй, после шести,
когда время впитает излишки ненужных чувств.
Это, знаешь, так страшно, однажды домой прийти
и понять, что не любишь. Что ты безнадежно пуст.
Что ты смотришь пустыми глазами куда-то сквозь
меня и пытаешься делать беспечный, влюбленный вид.
Это, знаешь, как в руку случайно загонишь гвоздь,
а когда вынимаешь — и кровь течет, и болит,
но так безопасней. Поверх еще йод, бинты —
и можно забыть. Заниматься своими делами.
Я тебе напишу; где аптечка. Сегодня. После шести.

Если смогу, конечно, с исколотыми руками.

Береги его, Господи. Береги. Не оставь его без Твоей руки.

Посылай ему карты и маяки, и друзей хороших, и женщин тоже.

Чтобы руки у этих женщин — шелк, чтобы он в их ласке покой нашел.

А глаза чтоб мои у них, хорошо? Пусть встречает их, на меня похожих

(Ты же знаешь, Боже, я не со зла, я бы — веришь? — все ему отдала,

но хочу, чтоб он помнил мои глаза, — Ты же можешь это исполнить. Можешь?)

Как меня не смог, Ты его храни, проложи дороги, сведи мосты
… показать весь текст …

Телефон молчит, почтальоны тоже, ноутбук не ловит сигнал сети.
Я не то чтобы извелась, но все же, потеряв себя, не могу найти.
Разбиваются о пустоту секунды, превращаясь в минуты/часы/…/года.
Вот, согласно календарю, январь. Ты знаешь, я готова спорить, уже весна —
за окном все явно кричит о том, что у природы тоже какой-то сбой.
Я надеюсь искренне, мой хороший, — этот сбой не связан, как мой, с тобой.

Не прошу найтись, не хочу притворства — поступай, как чувствуешь, не халтурь.

У меня немного иная просьба — пожалуйста, существуй.