а все же с духом времени свезло Вам — нуждались люди в ярком маяке.
и Вы неравнодушных звали словом,
ловя сердца, как шарик бильбоке.
сейчас не то — романтика стекает расплавленым каким-то кирпичом. вильнувший хвост мороженого Кая метет пургу.
о вечном.
ни о чем.
забудьте слезы вымерших курсисток!
что взять-то с нервных почв солончака?
сейчас студентки в теме.
плоть мясиста.
знакомство. койка. утро. тчк.
на кой бы им гранит иносказаний, кровавый пот измученных минут?
не едут лыжи, не готовы сани.
жизнь полосата — пряник, снова кнут. разбитое корыто с медным тазом. и вот они — живые мертвецы: армагеддон им повод для экстаза — скупать потенциальный дефицит. на твердом камне выстроены хаты. как водится, у бездны на краю.
паршива трусость, но… мы все пархаты, попав в такую чахлую струю. убойный скот, пресытившийся пашней, терзающийся собственной тоской.
Вы были Вавилонской грозной башней — Бог убоялся дерзости людской. как не страшиться — жуткой и бездонной? оттуда громыхал словесный гром. и не прикажешь ниже на полтона, не вырубишь бемолем-топором.
Владим Владимыч, Вам же и в подметки не годны сопли наших технарей, вороньей поэтической слободки! земля — и первозданный эмпирей…
что Ваша энергетика терпиле, по жизни завалившему хайло? он не поймет, что Вы людей любили всем правилам приличия назло. что Ваши звезды — вымершие дети, вознесшаяся боль голодных слез.
Вас изучают в университете и чтят бездомный, рюхин, берлиоз — раз в год они нальют и сыщут повод. уж им-то смерть по жизни не грозит. отыщется на гения любого глубокий комментатор-паразит…
что ж, это эстафета поколений. опередил свое — свистят фальстарт, а после бьются лбы, трещат колени, как холостые выхлопы петард.
Вы для гигантов высились колоссом, Вселенную могли свернуть строкой.
но мир стал смирным, скучным, безголосым.
Вам повезло, Владимыч, дорогой — не видеть толп, таскающих рояли, не ведающих таинства игры. они способность слышать потеряли. давайте верить — все же до поры.
мы недостойны Вас.
в правах-свободах запутались, как в дьявольской сети.
а Вам и смерть, по-моему, не отдых.
так, разве только дух перевести