Она стоит в дамской комнате. Он остался там, в зале за столиком. Наверное, раскуривает сигарету, и собирается сделать глоток шампанского. Там, в зале бурлит жизнь. Ей очень хотелось быть в гуще бурлящей жизни.
Она взяла со столика свой бокал шампанского, раскрыла сумочку и вытащила оттуда капсулу с сильнейшим ядом. Вздохнула, и всё высыпала в бокал. Секундой верхняя гладь шампанского всколыхнулась от пузырьков и смерть полностью была растворена в бокале.
Она была очень близка к смерти, она бежала от плохих людей и плохих обстоятельств.
Странно, но он не должен был появиться в её жизни.
Она посмотрела на себя в зеркало, достала из сумочки яркую красную помаду, и обвела ею губы.
Она была готова и взяла со столика бокал. Поднесла к губам, но не коснулась ядовитой жидкости, а только на ободке бокала оставила свои красные губы. Вытирать не стала, поскольку след был тонким и красивым.
Она взяла миниатюрную сумочку, бокал и направилась к выходу из комнаты. Курить сигарету не стала. Она спокойна.
Открыв дверь комнаты, она почувствовала, как её тело обволокла музыка, ударные мерным ритмом пробивали ей дорогу.
Вот он, спокойный и немного вальяжный. Это хорошо, он хозяин жизни.
Она поставила свой бокал с красной меткой рядом с ним, и повела рукой по его волосам и дальше по шее, чуть заходя вниз линию ворота рубашки, как бы в знак приветствия после недолгого расставания. Чувствовалось, что его тело откликнулось.
Она предложила выпить, и как бы случайно, вместо своего, она взяла его бокал, наполненный наполовину.
Она сделала это красиво, мягкость её рук и грация их движений покоряли многих.
Он был восхищен, как это до смерти эротично, думал он. Её бокал с оттиском красной помады на столе. Как она узнала, что он дьявольски хочет целовать её, при всех. Вряд ли она ошиблась бокалами, не так уж она пьяна, она просто этого хочет тоже. И ту часть губ её, что осталась на бокале, он будет трогать своими.
Ой-ля-ля…
Он без раздумий схватился за её бокал, припал к его кромке, где алел её поцелуй, им выпил.
Нет, этот яд не действует быстро, и он по — этому не знает, что его уже нет на этом белом свете.
Через минут пятнадцать он почувствовал легкое головокружение.
Эта женщина вскружит голову любому, — подумал он и проводил её на балкон.
У нее в глазах ледяная бесстрастность.
Он держит её в объятиях, и говорит тихо, едва раскрывая губы:
«Вам надоело бегать, и Вы приняли будущее как неизбежность,
но не готовы встретить его в одиночку»
Ветер как наэлектриризован. Она так податлива, тепла и почти невесома.
В аромате ее духов ощущение блаженства, пронзительное до слез.
Он шепчет ей, что спасёт её от того, чего она так боится, что увезёт ее на край света.
В конце концов, он говорит, что любит ее, но глушитель делает выстрел едва слышным как шепот.
Он держит её в объятьях, пока она умирает.
Ему никогда не узнать от чего она убегала, а чек он обналичит утром. Но через минуту он понимает, что смертельно отравлен. Он знает, как действует такой яд, как и знает, что спасения нет.
Она истекает кровью. Он, не выпуская её рук, ложится вместе с ней, она тихо стонет, и как просит чего-то.
Его руки пачкаются в её крови, он умирает, но его губы тянутся к её губам, и он целует их. Целует жарко и крепко, оставляя разводы красной помады вокруг своих губ.
Ему кажется, что утро и чек ему не нужны, он обреченно вздыхает и целует её. Странно, но её губы, собирая последние силы, тянутся навстречу.
Ей тоже не нужна плата за его убийство.