За меня, за тебя, за того, кто без рук, без ног,
За маму, за папу, за Пеппи Длинный Чулок,
За Герду, за Кая, за Золушку, за Дюма,
За то, что нельзя назвать, ибо любовь сама,
За мою разбитую жизнь, твою разбитую жизнь,
Его разбитую жизнь, за собранные в горсти
Ильи, Алёши, Добрыни смертные три пути,
За всех, кто поверил сказке, не веря лжи,
За то, что мы не смогли бы зажечь огни
Иначе, чем плоть свою же предав костру,
За то, они не мы, мы не они,
За то, что никто из нас «не умру»
(Вечером Бог умер, Бог Воскрес поутру),
Мы ведём свою упоительную игру.
Надо признать, красивая нами играет игра:
Изящные штурмера,
Стильные утки в госпиталях.
Это — наша эстетика, небо в кровавых бляхах,
Золотые звёзды в черных просветах рёбер,
Каждый из нас — страшен и бесподобен.
За деда, за бабу, за д’Артаньяна и за Ассоль.
За соль земли, за в столовках в солонках соль,
За боль, которая не пройдет уже никогда,
Мы говорим смерти свое неземное «да».
И остаётся только вперёд, вперёд.
Ковыли выпрастывают из-под снега знамя.
Время летит вспять. Вечность наоборот
Застывает одним дыханием между нами
За миг до любовной встречи ПМН и ступни…
Смотри же, потомок, как мы зажгли огни.