Я был всегда атеистом и не жаловал рая,
не жил никогда по устоям и везде искал страсти.
не сетовал и не скорбел, но ты святая,
и кажется жертва ощутила вкус власти.

первая приглашающая улица, хватая за плечи,
непременно приводит в паб и сбивает с ног.
ты просила не смотреть на тебя в этот вечер,
но я глаз не отвёл. прости, я иначе не смог.

я сыт до отказа, но ты — аперитив.
безжалостно крепкий узо, чересчур ароматный анис.
твоя сладкая горечь возбуждает мой аппетит.
я Дэвид Остин, ты моя королевская «Беатрис».

под рукавом пиджака до сих пор твой розовый кварц,
он никого не одобрил из потенциальных избранниц.
все они — суррогат, бестолковый, тщетный эрзац.
но однажды и ты пригласишь меня на белый танец.

и как бы ты ни была ко мне хладнокровна,
ты всегда со мной рядом, в отличие от других,
в Италии — самбука, в Испании — Аnis del Mоno,
я отпиваю жадный глоток и отпеваю грехи за двоих.

моё сердце впервые храм, а не грязный бордель.
с тобой я готов спать на другой, не своей стороне кровати,
хотя не думал, что впущу кого-то в переборчивую постель,
но меня настигло языческое проклятие.

кости пляшут чечётку и алчно тянутся руки
к бляшкам гнилых сундуков Исла Де Муэрте.
ты моё золото, я теперь обречён на вечные муки.
из-за тебя я живой мертвец, а не простой смертный.

меня ни капли не заводит былое веселье, мама,
но её я откровенно жажду, не при тебе будет сказано.
она — галеон моей жизни, «Чёрная Жемчужина», Багамы.
я хочу одержимо её любить и быть безнаказанным.

она перерезала артерию самыми колкими фразами,
с ней я вкушаю жизнь, без неё меня вкушает апатия.
она завоевала моё тело, распространясь по нему метастазами.
меня не спасти! она моя терминальная стадия.