Дались же тебе лепреконы, драконы, фавны, зачем тебе северный полюс, к чему восток. Моя драгоценная девочка, мир забавный, местами хороший, но всё-таки мир жесток. Реальность не радует глаз, Карфаген разрушен. Остались руины, но я бы туда не лез. И вот тебе страшная сказка про чей-то ужин, про жуткого серого волка и темный лес.
В одной из французских провинций, воспетых в прозе, где наглых мышей на дуэль вызывает кот, французская мама (стабильна в своём неврозе) пекла пироги. Постоянно, из года в год. А кто недоволен — она им ещё покажет. А кто возмущается — тоже, нашёлся спец. Хотелось спагетти. Ужасно хотелось каши. Котлету ужасно хотелось. Вообще капец. Французским соседям хотелось узнать детали, какого Гюго в магазине пропал урюк. Семья не роптала. Как водится, ешь, что дали. Вручили пирог. На шарлотке замкнулся круг. Упало румяное яблоко на террасу, раскинув широкие крылья, парил орлан. Французская дочка, поскольку хитра, зараза, придумала план, нереально коварный план, под шапкой лелея надежду на чахохбили (на случай успеха — бутылка Вдовы Клико). Конечно, французскую бабушку все любили, жила, правда, мудрая бабушка далеко. Ужасная внучка замыслила нечто злое (в плохую погоду на помощь придёт такси):
наладить поставки ватрушек, венгерок, слоек. И мама спокойна, и бабушке гран мерси.
В одном из лесов, где в тени превосходно спится, приятно по ласковым травам бежать босым, французская бабка, в девичестве Жанна Спица, изящно грассируя матом, кляла весы. И солнце светило, и пазл почти сложился, и танцы с волками, и умца, и гоп-цаца.
Но чёрт побери лилипутские эти джинсы. Футболка не лезет какого Дюма-отца. Грустилось французской бабуле, звенело лето, бродила беспечная юность, щекой туга. Пришли дровосеки: ну как бы сказать — тут это, тут внучка по лесу идёт. Пирожки. Ага. Полнейший Рабле. Даже где-то Гюго, возможно. И прочий французский писательский непокой. Решение приняли быстро, вздохнули сложно. Естественно, волк не подвёл, молодец такой. Конечно, бабуля безумно родных любила. Но вот пирожки — мировая праматерь зла. Летели минуты, курлыкая голубино, сюжет развивался, тропинка змеёй ползла.
Зачем тебе Нарния, кто же тебе поверит, откуда в твоей гардеробной волшебный шкаф. Послушай, бабуля сидит в животе у зверя и вяжет носки, подвывая Эдит Пиаф. Повесила пару картин, разложила травы: тимьян, кровохлёбка, бессмертник и череда. Бывает, выходит наружу — размять суставы. Зелёные шапочки деточкам передать.