У нас нет хлеба, у нас нет крова,
есть маленький чёрствый кусочек лета.
И рвётся мережкою ткань сюжета.
На нас браслеты, а не оковы.
Эклеры ли, хлеб ли — всё то же тесто:
меси, добавляя муку и воду.
А мы с тобой — из общего текста,
хотя есть трудности перевода.
В углу пылятся кисти и лира.
Заговори поцелуем губы.
Мы не герои войны и мира.
Мы просто люди. Мы просто любим.
Да, может, всё и не так уж страшно:
Амур — засахаренный барашек,
… показать весь текст …

Всё это песни в темноте.
Они впиваются и жалят,
не оставляя даже жалость
ко всем, которые «не те».

Всё это песни в темноте
своей любви, своей печали.
А все, которые «не те»,
они не пели, но молчали,

так много слов произнося
(так мчатся по подземной ветке,
по рельсам смазанным скользя,
с пустой породой вагонетки).
… показать весь текст …

Так падаешь на самое дно зимы,
и кажется, что зима в этот раз без дна.
О, как наивны осенью были мы,
О, как же много нам обещала она…
Её дары, как медные сундуки,
наполненные дублонами золотых
опавших листьев, выпавших из руки
рябиновых чёток, горечью клятв святых.
(Они благородны, как вызревшее вино,
которое Господь наливает сам,
чтоб было мягче падать туда, на дно
зимы, что в солнце вгрызается по часам.)
Так нас уносит по течению снов
февраль чернильный, вечный terrible enfant.
… показать весь текст …