Женщина во мне была подавлена долгое время. Они хотели, чтобы я была превосходной на сцене, а вернее такой какой мне говорили быть, а в остальное время я была роботом. Я чувствовала, что меня лишают фундаментальных основ жизни: предполагаемых грехов и преключений, которые и делают нас реальными людьми. Они хотели убрать всю спонтанность из моей жизни и сохранить всё, как можно более заученным и стандартным и выгодным только им. Это было равносильно смерти моему творческому потенциалу, как артиста. Я бы делала кучу творческих вещей тут и там, но моё сердце пока не лежит.

Ощущение того, что ты недостаточно хорошо-то душераздирающие состояние для ребёнка. Он вдалбливал в меня, когда я была ещё маленькой девочкой и даже после того, как я много добилась и достигла. Он продолжал делать это со мной: я стала роботом, но не просто роботом, а своего рода вечный ребёнок-робот. Я была настолько инфантильна, что теряла частички того, что заставляло чувствовать меня самой собой. Опекунство лешило меня моей женственности и превратило меня в ребёнка. А на сцене я стала скорее существом нежели личностью. Я всегда чувствовала музыку в своих костях и крови, но они украли у меня это!

Я кажусь необузданной, но в глубине души я всегда старалась всем угодить. Даже в самые тяжелые времена мне было небезразлично, что думают люди. Я выросла на Юге, где так важны хорошие манеры. Было невероятно больно, когда ко мне относились с таким пренебрежением, даже отвращением.