О, Боже мой… На что себя я трачу?!
Течет томленьем стылость февраля.
Но ангел слеп, он обронил удачу
В воронку растворившегося дня.

Хранитель снега как над златом чахнет,
И мается в тисках озноба май.
В шкафу рубашка… Но она не пахнет
Тобой. Все встречи были невзначай.

В какой конец билет тобой оплачен,
Чему мы ставим жирные кресты?
День четвертован, выдохом и плачем, —
Бесцветен он, ничтожен и постыл.
… показать весь текст …

По группе крови Питер узнаю:
он, как и я, — пропитан стылым ветром.
Но вечен, как и каменная Пе’тра,
и с ним легко попасть в одну струю.

Улыбкой золотой сияют львы,
и сфинкс под небом пасмурным кайфует.
Плаксун* по стёклам кисточкой рисует
хронометры для въедливой молвы.

Снуют дожди, пронзая день и ночь,
и в «Летнем» затаился тенью Пушкин…
Но Петропавловка бьёт в полдень пушкой,
и разгоняет серость неба прочь.
… показать весь текст …

Лето зреет неспешно чернеющей ежевикой.
Тонет месяц подковой серебряной в чашке чая.
Ночь июньская в окна бесстыдницей светлоликой,
что ни полночь — с надеждой наивной её встречаю.

В доме тихо. Открыты уставшие за день ставни.
Смотрит кот в небеса, угнездившись на подоконник.
Лёгкий посвист рогоза чуть слышен на дальних плавнях.
Там в ночное летят белогривые чудо-кони.

Тянет пряностью дыма, печётся в золе картошка.
Голосов незнакомых доносится перебранка.
В котелке краснопёрка да мелочью две сорожки.
Чем не царский обед, чем не скатерть не самобранка?
… показать весь текст …