Глава XIX.

Через пару суток после разъезда с Андреем я был у Целимонтанских ворот Сервиевой стены великого Рима.

Купив одежду у простолюдина, облачившись в нее, с караваном торговцев я вошел черту города.

Каждый раз я оборачивался при каждом проезде преторианских гвардейцев, в страхе быть опознанным, как дезертир римского легиона.

Таким образом, я добрался до дома Маркуса. Я постучал в ворота. Из смотровой створки высунулось хорошо мне знакомое черное лицо слуги Маркуса. Тот меня не пустил, объяснив, что Маркус продал дом и все имущество. Дал свободу слугам. Раздал все деньги нуждающимся нищим. И ушел с моей сестрой в какою-то секту Иешуа. А сам слуга по своему желанию остался служить у новых хозяев дома. Я приблизительно узнал, где могут собираться последователи учителя Иешуа. Потому, как они были вне закона, постоянно меняли места своих собраний.

К счастью, я нашел собрание на окраине Рима, в старом доме бывшего римского декуриона Клиния.

Я постучался. Мне открыла очень пожилая женщина.

- Я ищу своего отчима, Маркуса Теодия, я его пасынок, Генис Фабиус, — начал я, — наслышан, что он может быть здесь с моей сестрой Лукрецией.

Женщина поклонилась мне, дала знак для прохода внутрь дома.

Я прошел. В гостиной было много людей разных возрастов и сословий. Все слушали своего наставника, сидевшего на стуле посреди всего окружения слушателей.

Глазами я пытался найти своего героя детства — Маркуса. Сестру я в любом бы случае не узнал. Когда я уезжал служить на границу, она была еще младенцем. Меня попросили шепотом присесть, освободив место на лавке, и пододвинувшись ближе друг к другу. Я решил, что разыщу Маркуса с сестрой в конце собрания и стал внимательно слушать проповедника, предварительно узнав имя учительствующего. Он был пресвитером Паблием, которому я должен передать писания Андрея. И я настроился на речь проповедника.

- Те, кто имеет закон, и те, кто никогда не слышал о законе, грешат одинаково. Если грешат те, кто не имеет закона, то сгинут они. Точно так же, если грешат те, кто имеет закон, они будут осуждены согласно закону.
Ибо перед ликом Иеговы праведны не те, кто слышал закон, а те, кто повиновался закону, они будут оправданы Иеговой.
И потому, когда язычники, не имеющие закона, по собственному побуждению исполняют то, чего требует закон, хотя у них и нет закона, они сами для себя закон.
Это проявляется в том, что они сердцем понимают, что правильно и что неправильно, в точности, как это велит закон. Это проявляется и в чувствах, разум подсказывает им, что они поступили неправильно, и это делает их виновными, иногда же разум подсказывает им, что они поступили правильно, и это делает их невиновными.

- Прошу прощения. Один момент, — подняв руку, перебил я Паблия, — Уважаемый Паблий, если Вы утверждаете, что люди, не знающие ваш закон, законное делают по совести своей, то не проще обучать совесть свою, а не буквы закона? Потому как, знаешь ты закон, или нет, что в сердце будет, такие и поступки совершать будешь. Я многое был наслышан о смертных грехах в вашем учении.

- Я вижу, брат, Вы у нас новенький. Я с Вами поговорю отдельно, после своей речи.

Паблий продолжил свою речь.

- Всё это произойдет в тот день, когда Бог через Иешуа Христа будет судить все тайны людские в согласии с благовествованием Божьим, которое я проповедую…

Далее я был не особо внимательным. Я думал о тех язычниках, народе Белых богов, которым не нужен был закон, основанный на страхе смертных грехов. Они жили по совести своей, тем самым не знали греха. Я вспоминал рассказы Архериуса, Благомысла и Андрея об этом великом и бесстрашном народе.

После собрания я передумал уже дискутировать с пресвитером на тему язычества, закона и совести. Я просто передал рукопись Андрея в руки Паблия. Извинился, сославшись на другие заботы, пообещав прийти на следующее собрание.
Наконец я встретил Маркуса. Он много исхудал. Подвел ко мне сестру. Лукреция повзрослела и была красавицей, вполне, хоть замуж отдавай. Но она выбрала путь добровольного безбрачия.

«Ох уж эти фанатические заморочки», — размышлял я внутри себя.

- Где вы сейчас живете? — спросил я у Маркуса.

Маркус привел меня в какую-то наибеднейшую лачугу. Переночевав, я решил двинуться дальше, на Корсику. Там я хотел встретиться с Аресом, моим братом.

И я направил свой путь на красивейший остров империи.

(Продолжение следует).