Весна давно уже вступила в свои права, и жаркое апрельское солнышко своими лучиками согревало остатки лужиц на сельской грунтовой дороге. На календаре было первое число — всемирный день шуток и розыгрышей. На куздыпинской свиноферме все шло своим чередом, хрюшки валялись в грязи, председатель жрал с доярками самогон, временами пощипывая их за интимные мышцы, а два младших научных сотрудника, недавно закончивших свою «ветеринарку» и прибывших сюда из города по распределению для прохождения практики решили развеять свой скучный быт небольшим первоапрельским розыгрышем. Тихохонько прокравшись к загону с поросятами они выпустили несколько штук порезвиться на воле предварительно пронумеровав их баллончиком с краской от одного до четырех. Хрюкастые быстро вошли во вкус и через минуту уже вовсю бегали по территории свинофермы оглашая местность диким визгом. Первыми на визг откликнулись доярки. Они срочно растолкали ногами полутрезвово председателя и испуганно поведали ему о побеге хрюшек из загона. Слегка охреневший председатель с пьяну не сразу въехал что от него хотят и добрых полминуты осоловелым взглядом пялился на окорока доярки Глафиры. Но в конечном итоге он осознал что свиньи то как никак казённые и ему за них отвечать. Он тут же выскочил на улицу, гаркнул благим матом на двух небритых сторожей и они все вместе с доярками гурьбой кинулись догонять свинское сословие. Через пол часа беготни, матюков и проклятий они все встретились у ворот загона и хвастались друг другу своими трофеями. Небритые сторожа держали за правое заднее копытце порося с номером один. Пышнотелые доярки показывали из мешка задницу свиньи с номером четыре, ну, а у самого председателя в руках брыкался свин номер три.
— Тэээкс, — начал умную мысль председатель — номера один, три и четыре у нас есть, так что же получается, что где-то бегает хрюн с номером два?
Заперев пойманных пятачков обратно в загоне вся компания метнулась на поиски потеряшки. Целый день и целую ночь бродили они по полям и лесам в поисках розовенького ублюдка. Хмель уже давно вышел из их бошек и его место заняли голод и усталость. Ближе к утру обессиленный председатель рухнул прямо на крылечке перед сторожкой, сторожа ещё ночью утонули в местном болоте насмерть и поэтому не вернулись. Одну доярку жестоко покусали лягушки, а остальные просто сошли с ума. Охреневший от происходящего председатель тупо смотрел пустым взглядом перед собой и невнятно повторял про себя таблицу умножения на восемь. На ту пору мимо проходили те самые студенты практиканты и увидев сидящего на ступеньках председателя сели подле него.
— Дядя Ваня (так звали председателя), что с вами?
Дядя Ваня на минуточку заткнулся, посмотрел куда-то вдаль обречённым голосом вымолвил — номер первый есть, третий есть и четвертый тоже. Но где же номер два? Из его глаз катились слезы. Студентам стало немного жаль старого идиота.
— Не расстраивайтесь, дядя Ваня, может и не было вовсе этого второго номера.
— Как не было?
— Ну так, не было и все. Первое апреля всё-таки, пошутил может кто, вы возьмите журнал учёта, посмотрите сколько по ведомости у вас хрюкастых числиться, а потом просто пересчитайте их всех по пятакам. Явно же дебет с кредетом сойдутся.
Дядя Ваня завис не надолго, улыбнулся и глупо хихикая поплелся считать свиней. Студенты через пол часа в ужасе закрылись в сарае дрожа от ужаса. На всю округу из загона свинофермы раздавался истошный гомерический хохот председателя, все свиньи были на месте. Дядя Ваня скривившейся гримасой хитро прищурившись смотрел в небо и кому-то интенсивно грозил пальцем. Затем он стал клочьями рвать на себе волосы и яростно царапать лицо. Дядя Ваня от этих поисков немного тронулся, его на почве алкоголя посетила пушистая, или по научному алкогольный делирий. К вечеру того же дня дядя Ваня повесился на ближайшей сосне. Его труп флегматично покачивался над землёй указывая на юго западное направление ветра.