попробуй отлепить с обветренного
рта
бессилие, что вкось заклеено улыбкой,
и заори как есть, как будто ни черта
не страшно наконец за чернотою липкой,
и зарычи как есть, довольно тошноты,
учтивости, вранья, терпения довольно.
как будто ты не ты, ведь ты давно не ты.
попробуй уцелеть, когда так долго больно.
судьба, это твоя тетрадочка, дыша
надмирным сквозняком, все пишется подробно?
иль вовсе ни писца да ни карандаша,
а только рост и рост мертвецкого сугроба?
снег человеческий, его спокойный ход.
я не могу постичь, и я иду вслепую.
какой-нибудь сюжет? сюжетный поворот?
иль просто острый свет врезается в толпу и
все трещит как кость, разорванная ткань,
лес от огня, края разъятого металла.
вот воздух — нашатырь, не сделать и глотка.
вот явь, как документ, читаться перестала.
как я умел любить, я столько умещал
во внутренний карман, чтоб даровать нетленность
объятьям и словам, картинкам и вещам.
и я все это спас. все, кроме мира вне нас.
теперь я, можно, здесь повою наконец
с коллекцией своих доядерных жемчужин.
мой спичечный театр. бумажный мой венец.
сад памяти моей, которому я нужен.