Вверх, шаг за шагом, по узкой тропинке в крепость идет народ,
Сколько продержимся? День? Неделю? Месяц? А может, год?
Пала столица — храм уничтожен, клекотом римских орлов,
Снова рабами быть иудеям? Слышится лязг оков.
И легионы врагов.
Крепость надежна, много припасов, сила и воля есть,
Это последний гордый остаток, не потерявший честь.
Много ль нас тут? Может, тысяча? Меньше? С женщинами и детьми,
Знаешь ты все, Всемогущий Боже, лучше умрем людьми,
Вольно, не под плетьми.
Римляне долго вели осаду — тысячу горьких дней,
Насыпь воздвигли — взошли на Масаду, в моще во всей своей,
Вой катапульты, гром от таранов, стены вот-вот падут,
Женщины бьются рядом с мужьями — тяжкий последний труд,
Крепости не сдадут.
Выхода нет — невозможна победа. Всем остается смерть,
Прожита жизнь, как не многим судилось — примет их неба твердь.
Выбрано десять — волю святую им суждено свершить,
Всех, кто остался, в ночь роковую десять должны убить,
И вслед за ними с жизнью покончить — некому хоронить.
Римляне утром, вошедши в крепость, были поражены,
Жены убиты — дети убиты — стены все сожжены,
Некого будет вести триумфом на Капитолий в Рим,
И содрогнулись солдаты Рима, сжегшие Иерусалим.