Старая ведьма говорит молодой:
— Завари шалфей, умывайся Живой водой,
в новолунные дни не болтай, не читай соцсети —
мир сошел с ума, и обратно ему не светит.
Всё, что мы можем, — смотреть, как уходит под
черную воду, зеленый февральский лёд
наш цветущий сад, наш многолетний труд.
Да, купи мандаринов! Мандарины не подведут.

Молодая ведьма что-то ныкает под плащом
и выходит за мандаринами — куда же ещё?!

Обнаруживает себя не скоро — лет через пять —
продолжающей яростно спорить, лечить, спасать,
верить, влюбляться, пахать, как индийский мул.
Мир по-прежнему тонет.
Но всё же не потонул.

Молодая ведьма отправляет сову — встречай!
Покупает кило мандаринов и белый чай.
Возвращается в дом, где ромашка и резеда —
и Живая вода, в роднике Живая вода.

— Настоящая смелость — увидеть, что ты не прав.
Окури себя дымом смол и священных трав,
пусть душа твоя — рваная марлечка, решето,
я печаль твою сделаю бабочкой золотой.
Улетит — и увидишь, как дышится здесь легко.
Умывайся душистой мятой и молоком,
для хорошего сна завари серебристый хмель
и почаще слушай малиновку на холме —
говорила ведьма старая молодой.

А в ответ:
— Да нет, я пришла за Живой водой!
У меня недавно кончился мой запас,
а она — от колотых ран и потухших глаз.
Лечит альцгеймер, спасает в любом бою.
Можно я пятилитровку себе налью?

И пока молодая бегает к роднику,
старая ведьма пакует траву-плакун,
и ещё какие-то листья и корешки,
и отдельно — сборы от страха и от тоски.

И стоит на крыльце в голубом махровом халате.
На, — говорит, — иногда водичка не катит.
Вот тебе ромашка, сиречь хамомилла.
У меня огромный опыт в спасении мира.

Постояли обнявшись, бормотали что-то неловко,
И ушла, нагруженная травой и пятилитровкой.
А вторая ждала — на сосну прилетает дятел.
У неё теперь ни тревог, ни важных занятий.

Только поставить чай и стереть с подоконника —
и покормить черепаху, кита и слоника.