Запах поздних цветов из гранёных стаканов запьём.
Зной вчерашний, вернись! Бабье лето, куда же ты? Где ты?
Парк укутался в прель, будто нищий бродяга в тряпьё,
Растерявший беспечно из рваных карманов монеты.
Мной холодный сентябрь, конечно же, будет прощён
За размытые в сером тумане деревья и дали…
Может быть в эту осень мы ждали чего-то ещё —
Поцелуев от солнца на лицах своих ожидали.
Словно в жертву забытому в светлый июль божеству,
Оставляя на клумбе в траве георгинов камеи,
Жадный ветер из кучи хватает в охапку листву,
И бросает в траву, их подолгу держать не умея…
У прожжённого пьяницы плещется влага на дне,
И кленовый листок мельтешит карасём на кукане.
Мне не выпить того, что готовило лето не мне.
Но достанутся кубики льда в опустевшем стакане.
Черенком от листа горький привкус во рту освежу:
Хорошо помечтать у берёз, в уголке потаённом,
Чтобы здесь у реки, в этот час целовать госпожу
В загорелые плечи, под платьицем жёлто-зелёным.
Можно бабьему лету сплести из настурций венок…
Я иду не спеша вместе с ним по аллее короткой.
Ветер тихо скулит, словно мокрый продрогший щенок
Над оставленной кем-то в кустах шоколадной обёрткой.