Почти неделю в квартире холод:
У нашей ссоры запущен стартер.
А у природы заглавным соло
Кошачьи вопли в развратном марте.
Пусть обвиненья твои убоги,
Но мне, по сути, и крыть-то нечем.
Ты мне казался почти что богом,
Витией, в общем, по «красной речи».
Вести хозяйство совсем не пыльно?
Я возражений могу — охапку!
Гермесы тоже теряют крылья…
Ну, как теряют? — откинув тапки!
Нам выяснять отношенья глупо,
Не надо меряться чем-то, то есть.
Пусть ты не можешь вкрутить шурупа,
Но охраняешь диван на совесть!
На кухне я отбывала смену,
Ты, с раздраженьем лицо скукожив,
Считая: «дома совсем не ценят!»,
Ушёл к Олимпу, пыхтя, как ёжик.
Обиду дальше напрасно юзать,
В прихожей жду и скачу паяцем,
Раз к Гименею попала в узы,
Как кур в ощип! А куда деваться?
Шаги у двери. Звонок. С повинной
Вернулся? Счастью почти не верю…
Открыла, вижу — чужой мужчина.
Такой красавчик! Ошибся дверью…
Халатик взглядом сорвал проворно,
Потом добил комплиментом лестным,
А я стояла овцой покорной,
Хотя в смятении лифчик треснул —
Всё от биения глупой мышцы!
Лицо держала, в кулак зевая —
Мол, до обеда читала Ницше,
Теперь до вечера жду трамвая!
Не согласилась с лапшой на уши,
Но до сих пор сожаленье гложет —
Вот почему он ушёл послушно?
Не знал, что «нет» — это «да, но позже»?