Будучи в 2004 году в Латвии, я смотрел вместе с рижским журналистом по местному телевидению документальный фильм о районе Пыталово, находящемся в Псковской области. Пропаганда на экране расцветала знатная — местность показывали как королевство алкашей и нищих, живущих в полусгнивших домах и слёзно мечтающих оказаться под властью доброго и сытого прибалтийского государства. Дело в том, что в 1920—1945 гг. город Пыталово входил в состав Латвийской Республики, а после войны его территорию передали РСФСР — ведь большинство жителей района являлись русскими. После распада СССР Латвия заявила о территориальных претензиях к России, и широкую популярность получила фраза президента РФ — «от мёртвого осла уши им, а не Пыталовский район». Тем не менее, в 2007 году Латвия официально отказалась от дальнейших попыток вернуть эти земли и больше на подобную тему не заикалась…

…До эпидемии коронавируса в Пыталово из Латвии приезжали целые автобусы с «продуктовыми туристами». Латыши приобретали в супермаркетах еду, стояли в очередях в аптеки, вывозили сигареты, алкоголь: иногда закупались на весь населённый пункт сразу. На АЗС стояли вереницы машин с латвийскими номерами — заправиться недорогим бензином. С исторической точки зрения, Пыталово довольно интересный город — сохранились многие здания (например, вокзал), построенные как при Российской империи, так и при властях Латвии (та же деревянная церковь Николая Чудотворца).

В 1925 году Латвия переименовала Пыталово в Яунлатгале, в 1938 (в рамках «латышизации») — в Абрене.

«Тут после 1917 года жило очень много русских, сохранился дореволюционный уклад жизни, — объясняет директор музея Дружбы Народов (расположенного в бывшей лютеранской кирхе) Лариса Перепечкина. — Люди посещали по воскресеньям православный храм, на первых этажах домов располагались магазины купцов, издавались газеты на русском. С латышским населением отношения были хорошие. Конечно, стоит отметить, что в 1937 году по приказу президента Ульманиса изучение русского языка в школах было запрещено, и это мало кому понравилось».

«При СССР жизнь города концентрировалась вокруг железной дороги, — говорит глава Пыталовского района Вера Кондратьева. — И снабжение было очень неплохое — у нас тогда в магазинах продавалось много того, чего не было у других. Потом пришла граница — и люди, включая учителей из школы, где я тогда работала, начали переходить на новые должности — в пограничные структуры, таможенные. Дело даже не в заработной плате — это было нечто новое, необычное, совершенно непонятное. Я вам честно скажу — не помню, чтобы кто-то в Пыталово желал присоединиться к Латвии. Я сама родилась здесь, всю жизнь живу. Это моя территория, моя родная, ни пяди земли никому не отдам. Однако, хотелось бы отметить — напряжения мы не чувствуем. Чтобы латыши сюда приезжали и говорили: „Это наша земля!“ — такого я не слышала, у нас добрососедские отношения. Свои паспорта, как Эстония в Печорском районе, Латвия нашему населению никогда не раздавала. Праздники вместе отмечаем, вот коронавирус только на два года закрыл шлагбаумы — хотя до этого 9 мая ездили друг к другу на митинги и возлагали цветы к мемориалам погибших в Великой Отечественной войне.»

«Я в 1992 году перебрался сюда из Латвии и не жалею об этом, — рассказал мне житель Пыталово Геннадий Комар. — Там русским стало совсем трудно: я считаю издевательством отказывать в гражданстве пожилым людям, которые после войны всю промышленность Латвии построили. У латышей на бытовом уровне велись разговоры — дескать, Пыталово нам принадлежит. Их спрашивали — что, ещё 15 тысяч русских в государстве хотите? Им как-то это не нравилось. Да и что они предложат пыталовцам? У латышской молодёжи одна мечта — закончить школу и на Запад уехать работать, треть населения гастарбайтерами пашет за границей».