Мечтала выучиться на доктора. Причем на хирурга. Но чего-то не хватило, может, подготовка недостаточная. Не удалось. Стала хирургической сестрой.
Прошло некоторое время, и вдруг поняла, что ошиблась. Работать в хирургическом отделении непросто: пациенты сложные.
Есть такой термин: санитарно-гигиеническое обслуживание пациентов с нарушенными физиологическими потребностями. Думаю, объяснять не надо. А еще перевязки и прочее. Есть очень пожилые больные. Упадут бабушка или дедушка, сломают шейку бедра. Да что рассказывать?
И вот тяжесть на сердце. Устает же человек от обилия страданий, несмотря на профессионализм. Подсознание, вероятно, не выдерживает.
И мысли: ошибку допустила, ошибку. Как жить дальше?
Тяжелое, почти невыносимое дежурство. Ссора с высокомерным хирургом, который за словами не следит. И еще разного — нехорошего — полно.
Встретились на улице. Говорит, что не может — устала: «Смотри, конфетку развернуть не могу, руки, как у алкашки, трясутся».
Постояли, повздыхали. И вдруг улыбнулась: «Меня сегодня старушка доченькой назвала. Сказала: если бы не я, отправилась бы на тот свет. А пожить же хочется».
Лицо посветлело, и с конфеткой справилась: «Ладно, пойду домой. Поспать надо, а то у меня дел — выше крыши».
Небо, вода и лес
Еще одна история. И печальная, и добрая — одновременно.
Мужчина молодой развелся. Двое детей. Жена кем-то увлеклась. Короче, другой муж у нее появился. Бывает.
Лежит мужчина, страдает. Зеленый змий утешить не может, напротив, обостряет душевную боль. Примет на грудь, и плачет. Всё рухнуло, что сердце радовало. Жить-то как? Неужели все закончилось? Гадко закончилось, мерзко. И жизнь не мила. Тяжело. Ничего не надо.
Друг пришел. Смотрел с сочувствием, слушал с состраданием. И сказать нечего. Мужское самолюбие раздавлено, и детей жалко. Теперь уже бывшая жена запретила появляться. Может, раз в неделю с ребятами погулять.
Сидел, смотрел и слушал. Стакан поднять отказался. И ему — страдальцу — не дал. И сказал: «Слушай, давно в окно смотрел? Жизнь не закончилась. Сотни мужиков разводятся. А твои дети, слава Богу, живы. И ты жив. Время все по местам расставит».
Подняться заставил. Потащил к себе домой. Во дворе гараж, и старенькая машина. Два дня возились — ремонтировали. Сделали. На третий завели и поехали. Вода в озере начала остывать, август все-таки. Окунулись, живительная прохлада освежила тело, смыла почти все печали. Переоделись в сухое, молча стояли на берегу.
Озеро большое, на другом берегу леса и горы кажутся синими. Тишина. Легкая волна.
Да, жизнь продолжается. Успокоится все, уляжется, перемелется — мука будет. А детки славные. Можно пока раз в неделю встречаться. Все равно все в лучшую сторону изменится.
А друг сказал: «Нарыв прорвало. Было бы хуже, если бы он внутрь ушел. У тебя жизнь впереди. И ты не один. Понимаешь, ты не один. Я же у тебя есть. Понял»?
В ответ еле заметный кивок головы. И улыбка.