Вылет самолёта задерживался. Рядом оказался немолодой человек. Он внимательно рассматривал фотографии в телефоне, улыбаясь и поглядывая по сторонам, словно хотел найти поддержку и понимание. Заметив, что я смотрю на него, охотно развернулся ко мне всем телом:
— Сын! Вот, проведал его. Служит по контракту. Молодец! А был же…
Попутчика звали Николай. И он поведал мне романтическую историю своей жизни, о которой хочется рассказать обязательно.
Лето 1969 года.
—Твои волосы пахнут дождем и лесом, — шептал я ей на ухо.
— В твоих глазах плещутся звезды, — восхищался я, любуясь ею.
— Я никого не буду так любить, как тебя, поверь мне, — страстно уверял я её…
Наша воинская часть находилась недалеко от санатория, где отдыхали городские жители. Она шла по сосняку и гладила стволы деревьев, любовалась кронами сосен, срывала редкие розовые цветы, похожие на ландыши. Она была странной, эта девушка. Спокойной и улыбчивой, нежной и непохожей ни на кого. В ней жила загадка, которая манила и притягивала. Она ничего о себе не хотела рассказывать, всегда переводила разговор на другие темы.
И смеялась! Громко и застенчиво прикрывая свои прекрасные губы маленькой, почти детской рукой.
Я каждый вечер, после отбоя, несся к ней и не мог надышаться ею, налюбоваться, насладиться… Семь дней пролетели, как во сне!
В понедельник утром нас подняли по тревоге и отправили на учения на месяц, до самой осени. Я даже ничего не успел ей сообщить! Даже не с кем было передать эту новость для неё. Я просто — исчез! Понимаете? Исчез!
Как только вернулись с учений, помчался в санаторий. Но её уже там давно не было. Мне сказали, что она уволилась и уехала. Выпросил у администратора адрес, помчался в город. В городе мне сообщили соседи, что она вышла замуж и уехала по распределению мужа.
Все… Это был конец… Я не понимал, как можно было за месяц выйти замуж? Она ж любила меня. Я знал это! Я это чувствовал!
Шли годы. Я искал её. Надеялся, что она как-то сама найдёт меня. А тут мама… Стала настаивать на браке с дочерью своей подруги. Та тоже засиделась. И я сдался.
В браке моя жизнь не заладилась почти сразу. Жена была капризной и своенравной женщиной.
— Мама, я больше не могу жить с ней! Она меня обманывает! Она не хочет детей! Она не любит меня! Десять лет она живет только для себя! Эти санатории, дома отдыха, подружки! Я устал!
— Сынок, прости! Я же видела, как ты страдал от той любви! А Нюша была одна! Ты же сам согласился жениться на ней! Сынок! Я же хотела, как лучше! Прости, милый! Прости!
Четырнадцать лет я помнил и искал ту, единственную! Четырнадцать лет мучений и надежд.
Как только умерла мама, я тут же развелся со своей женой. Больше не мог терпеть ее загулов и обмана.
Ушёл в отставку, жил один, в браке детей не было. И я даже был этому рад! Однополчанин предложил работу в школе физруком. Мужчин в коллективе не хватало, брали с удовольствием, тем более — я не пьющий, серьезный,
полковник в отставке.
— Работал с утра до вечера. Уроки были в двух сменах, классы большие, по тридцать с лишним человек. Физкультуру дети не любили, сбегали с уроков. На уроках не подчинялись, делали, что хотели, к дисциплине не привыкли, задания почти не выполняли… Хотелось уйти. А куда? Куда уйти военному пенсионеру? Дворы мести? Или водку пить? Решил бороться и прививать любовь к физкультуре у пацанов хотя бы! Девчонки всё хихикали больше, да дни у них критические на уроки физкультуры выпадали… Не спорил, что я мог сделать?
Достал меня особенно один девятиклассник. Шустрый, непослушный, малоуправляемый и дерзкий. Грубил, хамил. Решил сам, не докладывая директору, поговорить с родителями ученика, разобраться, почему ребёнок такой нервный.
Дверь открыл малопривлекательный мужчина, от него пахло перегаром и потом.
— Удушу, — сказал папаша, узнав о проделках сына, и налил водки в стакан. Я уже пожалел, что пришел сюда, в этот дом, где было так неуютно и холодно.
— Не смей его трогать, — пригрозил я папаше, — узнаю — сдам куда следует.
Вышел на улицу, чтобы дождаться мать и самого мальчика. Мне не нравилась вся эта ситуация, было неспокойно на душе.
Конечно, у такого отца и сын не может быть нормальным человеком. А мать, что мать-то думает! Сын совсем от рук отбился, никому не подчиняется, никого не слушает, что за мать у него такая! Скоро заканчивается первое полугодие. Школа готовится к новогодним праздникам. Надо выставлять оценки, а у меня столько неуспевающих по физкультуре. Что делать? Я же военный человек! Как быть? Просто так тройки выставить? Как инвалидам… Или наплевать и поставить всем пятёрки, бросить школу и уйти. Тоже не выход.
Я присел на лавочку возле подъезда. Дождусь. Поговорю. Если и мать пьет, надо помочь пацану, что-то делать надо!
— Да отлупит ремнём и успокоится, — хмыкнул мальчишка, присаживаясь рядом со мной на скамейку, — уснёт, тогда пойду домой, а завтра он ничего не вспомнит… Зря вы приходили, Николай Петрович, не поможет ваш приход, так всё и останется…
— А мама-то где? Ты её тоже не слушаешься?
— Работает, некогда ей, этого же надо кормить, замучилась она с нами, — обреченно произнес мальчишка, махнув рукой.
Наступили сумерки. Начал падать снег. Крупные снежинки укрывали землю и дорожку к подъезду, из которого я только что вышел.
Мы сидели молча и ждали мать мальчика — мальчика, которому было всё равно, И я, учитель, уже и не знал, зачем сюда пришел…
К дому подходила хрупкая женщина и несла две тяжелые сумки. Мальчишка подскочил и забрал у неё одну, самую тяжелую.
— Учитель по физре, жаловаться будет, — представил мальчик меня.
Женщина остановилась передо мной, что-то хотела сказать… Но что? Что произошло?
Она смотрела на меня широко открытыми глазами, затем, молча, схватила мальчишку за руку и, вместе с сумками, утащила в подъезд.
Я опустился на скамейку. Я все понял. Я понял, почему меня так тянуло к этому пацану. Я понял, почему этому мальчишке так хотелось меня дразнить! Почему так подспудно нас тянуло друг к другу…
За окном падает снег. Мягкий белый пух за вечер сделал этот мир абсолютно белым и бледным. Он закрыл своей непорочностью и чистотой всё, что я видел из своего окна. Деревья укрыты толстым слоем рыхлого снега, крыши соседних домов опухли от невесомых белоснежных шапок. Ослепительно белые снежинки укрыли плотным покрывалом детскую площадку, машины, спящие во дворе, дорожки, которые утром придётся чистить дворникам.
Входная дверь отворилась и с грохотом врезалась в шкаф. Запыхавшийся пацан, мой неугомонный ученик, тянул за собой свою плачущую маму. Она остановилась на пороге, не поднимая глаз. Пацан выхватил у меня фужер и сунул неловко ей в руку…
Пробило двенадцать часов… А за окном падал снег. Невесомый белый пух сделал этот мир смертельно белым и бледным. Потому что решалась судьба …
— Уважаемые пассажиры! Начинается посадка на рейс…
— Так вы вместе?
— Конечно! Уже десять лет вместе! Я и не догадывался, что у меня где-то растёт сын. А Лида подумала, что я её бросил, и уехала в деревню к матери. Там и вышла замуж за своего алкоголика.
Больше мы с Николаем не виделись. Но эта тёплая и чистая, как новогодний снег, история, так и осталась в моей памяти.