Раз в месяц женщина накидывала на невпуклые щеки черную вуаль и выбрасывала из холодильника все готическое, перешедшее в раздел «яды».

Как только она уходила с пакетом мумий, в холодильнике начиналась панихида. Вечная банка тушёнки, купленная однажды на случай Апокалипсиса читала упокойную нараспев, местами переходя на реп и добавляя «йоу, камон»:

— Помянем красножепую редисочку, три месяца она радовала нас своим присутствием. Даже сморщившись и почернев, она не теряла оптимизма попасть в окрошку. Йоу. Но женщина так и не выбрала кефир или квас.
Помянем гантельку розовую, не понятно что она делала в холодильнике, но хорошая была баба, душевная.
Помянем же кусок сыра, ему вообще зря досталось, он всегда так пахнет.
Помянем патч, который она спросонья метнула в рот и не заметила. Камон.

И далее по списку.
И продукты хором подвывали:"Йоу, камон".

Далее дабы утешиться продукты немножко играли яйцами в боулинг и устраивали прощальную дискотеку с мордобоем и обжиманьями.
Все знали, что вечером снова откроется дверца и появятся новые жильцы. С доверчиво распахнутыми глазами и ничего не знающие о страшном и беспощадном вечернем жоре.

Ушлая молочная шоколадка, накинув на плечи серебряный скальп (снятый с соперницы, состоящей из 99% какао) моталась по полкам и голосила:

— Спешите сделать ваши ставки, господа! Кто заселится первым, сельдерей или рукола?

Иногда серебряный скальп распахивался и на боку у шоколадки были ясно видны следы женских зубов.

И только сливочное масло оглушительно храпело в своём пентхаусе.