В детстве, приезжая летом на дачу, я знал, что там совсем другая жизнь. Начиналось с дороги, поскольку ехать туда надо было не на городском транспорте, а на электричке. Я любил сесть в поезде у окошка и смотреть на мелькающие за стеклом домики пригорода, которые, будучи в некотором отдалении, с высокой железнодорожной насыпи казались игрушечными. Оказавшись на платформе Можайская и подождав, когда поезд отъедет, я поворачивался направо и смотрел на озеро, а сзади была Воронья гора, с которой во время войны немцы обстреливали Ленинград.
На даче было электричество, но не было ни водопровода, ни газа. Поэтому воду носили вёдрами из колодца, а готовили на керосинках. Мне нравилось смотреть, как бабушка, откинув назад корпус керосинки, подкручивала два фитиля, чтобы они вылезли на миллиметр-два, зажигала их, поднимала корпус керосинки и ставила на неё кастрюльку или сковородку. Через слюдяное окошко был виден огонь, который при поднятом корпусе керосинки бабушка увеличивала, подкручивая те же колёсики сбоку. Конечно, всё нагревалось, вскипало, варилось и жарилось гораздо дольше, чем в городе, на газе.
Через несколько лет вместо керосинки появился керогаз. Это был круглый прибор со съёмной верхней частью, которая слегка расширялась кверху. Фитиль в нём был круговой, и тоже подкручивался вверх или вниз. Но, как объяснил мой дядька, хорошо разбиравшийся в технике — в керогазе есть ещё и газосмеситель. Пары керосина засасываются в газосмеситель, смешиваются с воздухом и создают более высокую температуру, чем в керосинке. Поэтому, в отличие от бесшумной керосинки, керогаз гудел во время работы. Но зато процесс готовки стал не таким длительным.
Керосин продавался в хозяйственной лавке в трёх километрах от нашей дачи. Покупку его поручали нам, детям. У моего папы была немецкая трофейная канистра с тремя ручками сверху. Мы с двоюродным братом несли её по очереди за среднюю ручку. Продавец наливал керосин через воронку, мы герметично закрывали канистру и несли её, потяжелевшую, вдвоём за крайние ручки.
Как-то на даче отключилось электричество, и я узнал, что у нас есть ещё один прибор, работающий на керосине — керосиновая лампа. Принцип у неё был тот же, что у керосинки — фитиль подкручивался колёсиком сбоку корпуса и накрывался стеклянной частью. А бабушка рассказала, что когда она была маленькая, в начале двадцатого века, для освещения в домах были свечи. А потом её папа купил и привёз первую в местечке керосиновую лампу, и все соседи приходили смотреть на это чудо, восхищаясь тем, что огонь защищён от ветра и можно прибавлять и убавлять пламя.
Примерно в то же время, когда появился керогаз, в пяти минутах ходьбы от нашего дома установили водоразборную колонку. Теперь не надо было опускать ведро в колодец, а потом крутить ворот, чтобы его поднять. Ведро вешали на крючок и за минуту-две накачивали в него воду.
В 1973 году посёлок Можайский, где была наша дача, в составе Красносельского района вошёл в город Ленинград. Но воду по-прежнему носили в вёдрах, правда, керогазы к этому времени уступили место портативным плиткам с газовыми баллонами, заправлять которые ездили на электричке.