Снова суббота, и снова мне идти в магазин. Пять дней я свободен от этой повинности, а в субботу утром меня ждет в коридоре большая хозяйственная сумка с пришпиленной к ней запиской, в которой перечислено, чего и сколько необходимо купить.

Последнее наставление жена выдает мне перед самым выходом:

— Купишь говяжьих ног на холодец. Ноги бери у Тони — она возле овощного магазина торгует, с лотка. Если будет черные подсовывать, скажешь: «Чей-т ты, Тоня, черные ноги мне кладешь? Ну, даешь ты! Своих, что ли, перестала узнавать?» Запомнил? Ну-ка, повтори.

Я поднимаю глаза к потолку и бормочу:

— Чего это ты…

— Не «чего это ты», а «чёй-т ты», перебивает жена. Чёй-т ты. Чувствуешь?.. Чёй-т ты… У жены это ловко получается. Даже с каким-то английским пришептывнием: «чёй-т ты»…

— Чёй-т ты, старуха… старательно повторяю я.

— Ты что — сдурел? — говорит жена. Какая старуха? Это ты в редакции у себя интеллектуалок своих можешь старухами звать. А Тоня человек солидный. Она тебя за старуху так пометет — не обрадуешься!

— Извини, старуха, — пугаюсь я. — Прилипло, понимаешь… Машинально срывается.

— Так, — продолжает жена, — в молочном отделе сегодня Люся торгует. Ты ее сразу узнаешь — полная такая, крашеная, глаза выпуклые, нахальные. Люся недавно с мужем развелась — ей ты комплимент скажешь. А то она тебе прогорклого масла взвесит.

— Какой комплимент-то?

— Ну, какой-какой… Придумаешь что-нибудь. Мужчина ты или не мужчина? Скажешь комплимент, глазки состроишь, улыбнешься.

— Не скажу комплимент, — упрямлюсь я, — Ни черта у меня с этим не получится. Ты вспомни: я тебе-то когда-нибудь комплименты говорил?

— Верно, — соглашается жена. — С комплиментом ты засыплешься… Слушай! А ты скажи ей антикомплимент: чёй-т ты, скажи, Люсьен, вроде похудела, осунулась?

— А не это… не пометет она? Не обидится?

— Да нет. Она толстая до безобразия, все похудеть мечтает — ей это приятно будет.

— Тогда, может, и улыбаться не надо?

Жена нервничает.

— Нет, ты улыбнись! — язвительно говорит она. — Ты обязательно улыбнись. Господи, неужели всякой мелочи учить надо? Ну, кто же при таких словах улыбается — подумай! Живешь — прямо как на небе!..

— Ну, ладно, ну, не подумал, — успокаиваю я ее. — В полуфабрикатах-то что говорить?

— В полуфабрикатах просто. Там Наталья Кузьминична стоит, ей надо привет передать от Анфисы Петровны. Привет, мол, вам, Наталья Кузьминична, от Анфисы Петровны. Она тебе тогда получше курочку выберет.

— Ну все, что ли? — спрашиваю. — А то я пошел…

— Куда? — спохватывается жена. — Куда с трубкой!.. Тебя же по этой трубке за квартал определить можно. — Так я же ее в магазине курить не буду, в карман спрячу.

— Все равно, — говорит жена. — В окно могут увидеть. Возьми вон пачку «Севера» — слесарь вчера забыл. И шляпу сними. Додумался тоже — в шляпе идти. Еще бы пенсне нацепил… Надень дачную кепку.

…Наконец я готов. В дачной кепочке, попыхивая слесаревым «Севером», я подхожу к овощному магазину, где торгует говяжьими ногами Тоня. Возле ее лотка небольшая очередь. Первым стоит наш сосед профессор Зятьев. Загородный картузик небрежно надвинут на глаза. Очки профессор оставил дома. Склонив голову набок, он вежливо говорит:

— Вот вы мне, Тонечка, черные ноги кладете, а между тем вам привет от Анфисы Петровны…

Так и есть: опять этот профессор все перепутал.

«Да-а, дорогой сосед, — думаю я, пристраиваясь в хвост очереди, — это вам не квантовая механика. Это — посложнее…»