— Помнится, при нашей первой встрече, мне казалось, вы были искренны, — говорит он елейным голосом,
— А теперь… теперь… вижу лишь ненависть.
Костяшками ледяных пальцев он дотронулся до её щеки. Она подняла глаза, заставив мужчину содрогнуться. Такого блеска он никогда прежде не видел.
Всегда невозмутимая, равнодушная абсолютно ко всему, что не касается её личного пространства, она вселяла уверенность в собственной бессердечности.
Быть может, людям было проще верить в то, что лежит на поверхности. Стало быть, никто и не старался пробить эту завесу.
К сожалению, и он не старался — и теперь растрогался от проявления чувств в глазах этой потрясающей девушки.

— Нет, — ответила она вполголоса.
— Сколько усилий я приложила, чтобы вас ненавидеть и…
— Сухой смешок прервал слова. — И тщетно.
Всё тщетно.
Ведь я тоже не знаю, с чего всё началось и как всё закончилось. Словно затянувшийся сон, от которого невозможно очнуться.

Одурманенная, обманутая, преданная забвению. Я спала и не могла очнуться от чар своего плена. Поселив тьму в своём сердце, я гостеприимно провела её по каждому закоулку лабиринта своего сознания. Тьма нащупала каждый тупик, узнала о каждой лазейке, заполнила собой все тайники. И в тёмных заброшенных оранжереях своей узкой дланью разбросала тёмные семена.

Секунда.
Душит изнутри. Медленно, начиная от нехватки воздуха и заканчивая невидимой рукой вокруг шеи. Ей хочется освободиться, убежать и вдохнуть свободно. Но с каждой секундой становится все тяжелее.
Мысли путаются, нечеткие очертания, голоса кажутся слишком далеко.
Раз, закрываешь глаза и темнота. Два, закрываешь уши и тишина.
Три, и воздуха больше нет.
Как и тебя.

Он наблюдает со стороны и ничего не делает. Ему нравится видеть её слабой, уничтожающей саму себя.
Он пытался её убить, причинить ей боль, но зачем, ежели она сама с этим справляется лучше всех. Зачем мешать, если и так все решено.
Оставалось только курить и наблюдать желанную гибель.

Она оседает на пол и хочет кричать, громко, чтобы услышали. Но из горла вырываются только хрипы.
Её закружило, она не понимает зачем она тут, почему так больно, зачем она еще жива.
Только мысли и она. Только паутина бесконечных вопросов и, кажется, только один ответ.

Он бы спас её, вот только зачем?
— Чтобы снова наблюдать за счастьем в её глазах? Чтобы жить ради её улыбки? Чтобы ради её смеха идти против себя?
Ему хватит.
Это непонятное чувство к ней тянуло его на дно, не давало ему дышать. Медленно убивало и поэтому он однажды решил убить самолично.

Время не лечит, догорает.
Взгляд стеклянный, и она отныне не дышит,
— Не пытается, просто сдаётся и отпускает себя.

Он открывает окна, проветрить, чтобы почувствовать холодный ветер.
Чтобы хоть что-то почувствовать.
Закономерность отыскивается в том, что он более не может чувствовать вовсе.

Задохнулись двое: она и он вместе с нею.
Осознание же, перманентно возникло слишком поздно.