Не плачь, Джульетта, не плачь, родная,
не бей руками холодный лёд.
Ромео твой оказался Каем,
что не проснётся и не уснёт.

Живое сердце облито кровью и бьётся в выломанной груди. Оно, Джульетта, того не стоит, не плачь, не мучайся, уходи. Осколок пули застыл в рассвете и стал цвести в роковой восход. Кай тихо шепчет своей Джульетте, что космос с грохотом упадёт, что можно звёзды дождём обрушить — заплачет небо в её ладонь.

Джульетта боль свою нежно душит, в груди лелея немой огонь.

Оковы Кая искрятся алым. Венец из ягод ему к лицу.
О, где же та, что его сковала и заморозила сердца стук?

Джульетта бьёт ледяную клетку, а в ломких пальцах дрожит душа; стреляют строчки из пистолета, Кай шепчет холодно ей: «прощай…»; висок цветёт золотистым маком, течёт рубиновое вино. Джульетта сердце роняет на пол, а Каю… кажется это сном.

Лоза целует терном ключицы, стеклянный лёд оплетает кость.
сегодня Каю опять не спится [ему давно уже не спалось].

Хрустальный гроб, белоснежный саван, навек застывшая красота, прекрасных губ лепесток кровавый.
Ей — вечно быть,
а Ему — не стать.
Седой и юный, навек холодный, но крылья чёрные, точно смоль; Кай — вечный пленник своей свободы. Ему свобода дарует боль.

Джульетта — новый осколок в сердце; оно давно без конца кровит.
Не в первый раз уже Зимний Герцог познал ужасную боль любви.

Не плачь, Джульетта, не плачь, родная,
не прячь красу своего лица.
а что до сердца немого Кая…

Оно растерзано до конца.