Мейделе
…
Люблю этот дворик, укрытый от всех ветров домами в потёках растресканной штукатурки. Пёстрая стая дворовых котов делит пространство, как шахматные фигурки.
Здесь я бываю нечасто, три раза в год, после звонков с незлобной живой угрозой, в этом дворе семьдесят лет живёт нашей семьи знакомая — тётя Роза.

-Мейделе, ты? Проходи, не мети порог - слышу в который раз, и улыбка душит.
Голос её хрипловат и лениво-строг. Время дородных красавиц сушит, но остаётся что-то в движеньи рук, и понимаешь — мужчины боготворили. Роза поспешно крошит укроп и лук, переживая «чтоб синенькие не остыли». Кормит меня, ворчит что «худа, как снасть», перебирает памятных кавалеров, припоминает, как накрывала страсть, но «таки всегда и во всём признавала меру».

— Вы не такие, у вас в голове кино. Бьёте друг друга дО смерти, на осколки.
/ Роза задумчиво курит, раскрыв окно, ветер играет голубоватой чёлкой/.
Вдруг усмехается, перестаёт курить, и вспоминает братьев, отца и маму — очень легко про них говорит, и не сбивается в мелодраму. Как все остались в безликом могильном рве, только она уползла, семилетний ужик. Долго лежала, в высокой густой траве, долго скиталась, воду пила по лужам. Как выживала со старым своим котом, даже мышей, и то на двоих делили …

— Роза, ты твёрже чем этот дом. Что же за глина, с которой тебя лепили?

Роза перестаёт улыбаться, гладит по брюху седую собаку.
— Мейделе, если не буду над этим смеяться, мне ведь придётся плакать …
…

*мейделе — девочка (идиш).[/size]